им с Бабасей компанию, Люська отнеслась к сомнительной (даже с точки зрения самого Витьки) затее с восторгом.
Она как ненормальная стала прыгать и хлопать в ладоши:
– Ой, как здорово, что теперь я Парамошку увижу!
Выходит, она тоже всё это время думала об озорном домовёнке, однажды оказавшем им неоценимую услугу. Тогда Парамошка выручил из беды Витьку, которого чуть не растерзала свинья. А надо сказать, что свинья та мало что имела общего с обыкновенной домашней свиньёй с розовым пятачком, а выглядела чёрным чудовищем размером с носорога. Даже по истечении долгого времени при воспоминании о ней Витьке становилось не по себе.
Люська, похоже, совсем не соображала своей головой, куда ей вскоре придётся отправиться, и нарядилась по-праздничному: голубенькое платье, красные босоножки и беленькие пышные банты, привязанные к двум огненно-рыжим косичкам, торчавшим в разные стороны.
У Витьки чуть глаза не вылезли на лоб – до того он был поражён её легкомыслием и беспечностью.
– Ты это куда так вырядилась? – поинтересовался он.
– В гости, – ответила Люська, кокетливо вертясь, будто находилась не на улице, а на подиуме.
Витька презрительно скривил своё лицо:
– А ты знаешь, что хоть мы и в гости идём, а всё равно это считается как путешествие, а не прогулка какая-нибудь? А в путешествие и надо собираться, как путешественники.
Сам он был одет в кроссовки, в синие джинсы, которые для удобства подвернул почти до колен, зелёную майку с короткими рукавами и, конечно, в бейсболку – куда же без неё, – надетую на голову козырьком назад.
В руке Витька держал сучковатую палку, подобранную им по дороге. Жалко было оставлять бесхозной такую хорошую вещь, которая всегда может пригодиться.
– Вот ещё! – дёрнула плечиком Люська. – Буду я тебя слушаться!
Зачем она прихватила с собой в нагрузку бесполезный в походе мамин ридикюль (а то, что ридикюль принадлежал не Люське, Витька мог поручиться на сто процентов, потому что уже не раз видел его у матери в руках), он выяснять не стал, здраво рассудив, что спорить с не сведущей в путешествиях девчонкой – себе дороже.
– Как знаешь, – сказал Витька. – Моё дело предупредить.
– Предупредил? – тотчас поинтересовалась с ехидством Люська.
Витька молча кивнул, чтобы не тратить на неё слова попусту.
– Ну и не умничай! – отрезала неисправимая Люська.
Она тряхнула своими огненно-рыжими косичками, за которые получила от Витьки прозвище Рыжая Лиса, и, не дожидаясь каких-либо распоряжений с его стороны, самостоятельно направилась к «музею славянской мифологии».
Зная её вредный характер, Витька такому самоуправству ничуть не удивился и последовал за ней. Он не спеша шёл позади, опираясь на палку, и бормотал себе под нос нелицеприятные слова в Люськин адрес.
– Ты
