style="font-size:15px;"> – А тебе следовало бы. – Она пошла прочь. – Вы двое, – продолжала Миас, обращаясь к двум женщинам, присевшим на корточки на палубе. – Я не потерплю бездельников на своем корабле. Поднимите стоп-камни. Скоро мы выведем наш корабль в открытое море, но вряд ли сумеем это сделать, если камень будет оставаться на дне. Так что поднимайте их и спойте мне песню!
Женщины и мужчины бросились к центральной лебедке, огромному колесу, сделанному из отрезанного позвонка. Сначала он не двигался, как если бы «Дитя приливов» сопротивлялся. Как если бы чувствовал себя здесь комфортно, подальше от угроз войны. Быть может, я слишком долго держал тут корабль, – подумал Джорон, – если водоросли на днище пригвоздили гигантский круглый камень к морскому дну.
Женщины и мужчины отчаянно напрягались, и в этот момент зазвучала песня:
Принесите малышку в мир.
Толкай, хей, толкай, хей!
Принесите ее в крови.
Толкай, хей, толкай, хей!
Принесите малышку в мир.
Толкай, хей, толкай, хей!
Будь девой дарна, будь достойной.
Толкай, хей, толкай, хей!
И по мере того как все больше членов команды толкало колесо, вплетая свои голоса в песню, оно пришло в движение. Джорон чувствовал знакомую мелодию у себя внутри, вспомнил прежнюю радость, которую она дарила, но сейчас не мог петь, ведь он был офицером, а кроме того, лишился этого дара после гибели отца. Кость трещала под слоем сланца на палубе, Джорон чувствовал, что корабль слегка кренится в сторону берега, когда вес стоп-камня начал перемещаться с морского дна наверх. Кость жаловалась, стонала и содрогалась, а потом Джорон ощутил то же, что и все, кто находился на борту, и понял это, потому что воздух наполнился возбуждением. Каким-то совершенно непредсказуемым образом создалось впечатление, что корабль у него под ногами пробудился от подобного смерти сна, словно вдруг стал живым.
– Камень поднимается! – раздался крик с кормы корабля.
Дитя палубы направил огромный камень в специальное место у борта и закрепил его там. А потом ноги ударили по палубе – женщины и мужчины побежали к огромным центральным дугам позвоночника, стали подниматься вверх по веревкам и лестницам, по балкам, к крыльям корабля, готовым принять ветер. Готовым к полету по морю.
Гребцы у клюва старались изо всех сил, корабль слегка подрагивал, но оставался на месте. Казалось, люди сражаются с мощным течением, а их мышцы и пот бросают вызов тяжелым мертвым костям «Дитя приливов». Затем вода вздохнула у бортов, корабль сдвинулся, поддавшись напору весел, и раздался оглушительный крик. Даже Джорон, мрачный и обиженный Джорон, ощутил удовлетворение от маленькой победы разума и мышц над пассивной материей и жестокой водой. На корме Миас взялась за огромное весло, руль «Дитя приливов», оставшийся на носу Джорон принялся криками указывать гребцам направление, и огромный корабль двинулся к клетке с бакеном, колокол которого скорбно звонил у входа в бухту.
Клетка представляла собой набор из нескольких изогнутых
