и темной богини глубин. Дева, Мать и Старуха слушают, когда я говорю. – Она смолкла, величественная, царственная правительница корабля, она ждала, что кто-то отважится бросить ей вызов. Когда она снова заговорила, ее слова прозвучали в такой глубокой тишине, словно наступил полнейший штиль. – Вы узнаете, и я в это верю, что Старуха посылает меня туда, где во мне возникает нужда. – Она оглядела корабль – грязь, возмущенные лица, потом ее взгляд остановился на нем, Джороне Твайнере. – Старуха знает, что я необходима здесь, причем в самой крайней степени.
Наступил момент, когда Джорон ждал, что кто-то осмелится выступить против нее. Ему казалось, кто-то должен перевернуть часы, чтобы начал сыпаться песок, и все увидели течение времени, но никто этого не сделал, и вызова не последовало. Он выбрал самых вероятных кандидатов: Барли, огромная женщина, рядом с которой замерли две ее лучшие подруги; Квелл, опиравшаяся на поручни, как и всегда, одинокая, сухощавая, гибкая и опасная, но и у нее имелись сторонники; а еще Канвей, окруженный своими парнями, стоявшими с другой стороны, именно его Джорон боялся больше остальных, потому что он был хищником. Джорон не раз видел, как взгляд Канвея скользил вдоль его икры, и его неприкрытая похоть не могла не пугать. Но сейчас все они застыли в неподвижности, потрясенные силой презрения Удачливой Миас.
– Вымойте палубу, – сказала она. – Сверните веревки в мотки и приведите в порядок дуговые луки. Подготовьте «Дитя приливов» к полету и сражению, потому что именно этим нам предстоит заняться, и не рассчитывайте на что-то другое. Я знаю, что вы крутые, и, когда придет время… – Ее взгляд стал перемещаться, остановился на Канвее, потом на Квелл и Барли. – Вы захотите меня испытать. Надеюсь, вы поведете себя как истинные дети палубы, в честном поединке. Потому что дарны хотели отдать меня кораблям в качестве света, когда я была малышкой, даже после того, как море меня вернуло. Но во время церемонии к ним пришла Мать и заявила, что я не умру в качестве жертвы и не погибну в результате предательства, вы меня слышите? Она сказала, что я найду смерть, сражаясь. Вот почему, если вы только не ставите под сомнение волю Девы, Матери и Старухи, вы обнажите свои клинки, когда мы будем стоять лицом к лицу, верно? – И вновь ее быстрый взгляд прошелся по их рядам, дожидаясь ответа, которого не последовало. – Ну, тогда за дело! Шевелитесь!
И они зашевелились, а внутри у Джорона что-то перевернулось, и он понял – испытав потрясение и одновременно откровение, – как он желает обладать тем, что у нее есть, свободой повелевать, когда казалось, будто она вовсе не чувствует тяжести двухвостой шляпы на своей голове.
– Твайнер. – Она сплюнула на палубу. – Ты пойдешь со мной в большую каюту.
– Нет, – выступив вперед, заявила Барли, в коротких, выкрашенных в синий цвет волосах которой застряли хлопья кожи. У нее были белые, как лед, щеки, а глаза почти терялись на круглом лице. – Приказать нам вымыть корабль… ну, ты носишь двухвостую шляпу и лишь немногие достойны ее более тебя. Но ты не возьмешь это, – она указала на Джорона, – в большую
