как она, способных приобрести (и дорого!) картину, если понравится, – раз-два и обчелся.
Андрей деликатно отошел в сторонку. Володька тут же начертился рядом с ним.
– Глянь, – тихо произнес Саблин. – Что за хмырь, ты его знаешь?
– Знаю. Отсоветуй своей крале иметь с ним дело. У него репутация неплохого художника – заметь, не более чем «неплохого», – но характер склочный. Никто не желает с ним связываться, потому что он не только склочный, но и приставучий, как жвачка. Раз прицепится – ничем не отклеишь.
– Да, но что мне сказать Галине? Я же с этим типом незнаком.
– Зовут его Дмитрий Вагин, он из третьего поколения русских эмигрантов, по-русски почти не говорит и Россию презирает. Скажи: слышал, мол, я об этом художнике, у меня есть в Париже друзья, которые знают, что у него плохая репутация.
Галина тем временем листала каталог с картинами Вагина, который тот принес. В какой-то момент она подняла голову, нашла взглядом Андрея – он улыбнулся ей уже на правах знакомого.
– Что скажете, Андрей? – подошла к нему Галина. – Вы хоть и не специалист, но чутье у вас есть. Как вам эти картины? – и она протянула ему раскрытый каталог Вагина.
Володька, стоявший рядом, тут же вытянул шею.
– Вы лучше Владимира спросите, – подтолкнул друга вперед Андрей. – Он художник, отлично в этом разбирается.
Галина улыбнулась краешками губ, никак не заинтересовавшись «художником».
– Сначала я хочу услышать ваше мнение, – ответила она.
Андрей принялся рассматривать репродукции в каталоге.
– Вам действительно интересно, что я думаю? – повернул он, наконец, голову к Галине.
Андрей точно знал, что интересен Галине он сам – красивый, породистый, обаятельный. Но этого она, конечно, не скажет. И прекрасно: у них есть нейтральная тема для беседы и более близкого последующего знакомства.
– Раз я спрашиваю, – несколько недовольно ответила Галина.
– Ох, простите, я просто не привык, что моим некомпетентным мнением интересуются знатоки… – Саблин скромно улыбнулся. – На мой взгляд, картины любопытные. Преобладание черного цвета и четкость линий, будто он по линейке рисовал. Ничего общего с «танцующими». Совсем другая манера и, наверное, это оригинально – четкий геометрический мир… Но я бы для своей обители такую не купил.
– Почему? – В голосе Галины послышался неподдельный интерес.
Понятно: ведь она покупает, чтобы потом перепродать, и мнение конечного покупателя – того, кто заплатит деньги за картину (или не заплатит) для своего жилья, – ей очень важно. И Андрей символизировал для нее этого покупателя.
– Депрессивно. Смотришь, и тоска разбирает. Черный мир, мрак. А я люблю солнце.
Галина вскинула брови.
– Вот как? Очень любопытно… Знали бы вы, сколько депрессивных людей любит депрессивные произведения! Месье Вагин, –
