ью молодого бамбука. Быстрорастущие стебли, для верности заостренные заботливой рукой палача, прорастали сквозь преступника и он умирал, испытывая невыносимые страдания».
Шел дождь. Грозовые тучи сворачивали крылья и несли тяжелое, распухшее брюхо на восток. У линии горизонта били молнии, соединяя небо и Океан.
Свинцовые волны вздымались и опадали, разбиваясь о невысокие борта двухпалубной яхты. Постепенно ветер стих. Сквозь проплешины в низких облаках показалось солнце. В косых столбах света блестели струи дождя. Тяжело били волны, подражая выдоху огромного усталого животного, а сверху, зияя дырами в предзакатных облаках, равнодушно проглядывала небесная синь.
Ослепительная лазурь проясняющегося неба абсолютно не интересовала капитана, стоявшего в рубке. Он прижимал к глазам бинокль, напряженно осматривая даль. Метрах в тридцати от судна на волнах качался темный предмет.
– Капитан, точно тебе говорю, дохлый дайвер. Как я и сказал.
Стоявший рядом с капитаном у румпеля помощник – худощавый мужчина лет тридцати пяти нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Левую сторону давно небритого лица чертил заживший шрам от ожога.
– Остынь, Горбач, – досадливо отмахнулся капитан. – Без тебя вижу.
Ему в ответ хмыкнули. Капитан отлично понял скрытый смысл короткого смешка. Поначалу все, включая двух матросов и кока, приняли темный предмет за обломок кораблекрушения. И только старпом, задумчиво почесав красную полоску шрама, заявил:
– Это дайвер. Точно говорю.
Капитан, уверенный в своей правоте, приказал уменьшить обороты двигателя для того, чтобы лишний раз ткнуть Горбача – и так в последнее время наглого без причины – лицом в дерьмо. И надо ж такому случиться? Сорвался показательный урок – дохляк оказался прав. Теперь уже сомнений не оставалось: на волнах лицом вниз качалось тело человека.
– И костюмчик на нем… того, – плотоядно облизнулся Горбач, когда яхта подошла ближе.
– Захлопни пасть, наконец, – проворчал капитан и скомандовал, отрывая окуляры от глаз. – Самый малый вперед. Стоп машина.
Яхта легла в дрейф. Капитану не нужно было объяснять себе, за что он терпит склочный характер старпома, его вечное желание в каждой бочке служить затычкой. Как будто опережая на секунду команду, судно, сбросив ход, медленно приблизилось к утопленнику.
Когда капитан грузно ступил на палубу, там уже суетились все, кому не лень. Хотя, казалось бы, экипаж и так был сокращен до неприличия, особенно, исходя из метража яхты. На борту остались помощник – он же механик, кок – он же врач, да два матроса. Вот эта малочисленная команда и путалась теперь под ногами капитана у левого борта, спуская на воду трап и вполголоса оценивая добычу.
– Говорю тебе «сухой»! А ты «мокрый, мокрый», – передразнил товарища низкорослый парень с изъеденным оспой лицом.
– Хайло заткни, Бухарик, гланды простудишь. Говорил он, – не сдержался коренастый, с непропорционально длинными руками, матрос. – Ты вообще сначала орал, что это хрень какая-то с затонувшего судна. А я…
– Так. Цыц, салаги, – веско сказал капитан, наблюдая за тем, как двое матросов, беззлобно препираясь, опускают в воду трап.
Мертвец капитана не интересовал. То, во что он был одет, заставило брови немало повидавшего мужчины ползти вверх. А уж он-то считал себя непревзойденным знатоком гидрокостюмов! Сходу опознать «сухой» – не пропускающий влагу костюм от «мокрого» – не служащего препятствием для воды – это задачка для разгона. Попробуй отличить «Океаник» от «Шторма»! Посложнее, пожалуй, будет. Однако то, что плавало на волнах, идентификации не подлежало.
– Тысячи две бакинских, – вслух размышлял высокий, светловолосый кок. – Даже, несмотря на дефекты.
Вот так ласково обозначил кок два пулевых отверстия в районе грудной клетки. Даже эти дыры не остудили пыл капитана.
Подцепленный багром труп не сопротивлялся. Он плыл к левому борту, лицом вниз с раскинутыми руками. Казалось, еще мгновение и утопленник вскинет голову, уставится на команду мутным взглядом выходца с того света. Но капитан знал, что чудес не бывает. И от человека, лежащего бездыханно с двумя дырками в спине, сомнительно ожидать сюрпризов.
– Поаккуратнее там, Гребень, – прикрикнул капитан, когда крюк багра соскочил с шеи утопленника. – Повредишь костюм, я с тебя с самого шкуру спущу. Бухарик, помоги ему. Пока я не заставил тебя в воду прыгать.
Парень перехватил багор удобнее, помогая товарищу пришвартовать труп. Бухарик сопел от напряжения, поднимая непослушное тело на трап. Дальше дело застопорилось. Мертвец никак не желал подниматься на борт, цепляясь конечностями за ступени. От непомерной тяжести матросы пыхтели, на бледных лицах вздулись багровые жилы. Капитан открыл было рот, чтобы приказать
