заходил в комнату и начинал шептаться, и она видела, что персонажи сновидений стали вести себя по-другому, говорить какие-то странные фразы – взятые мозгом из реального мира, – она тут же возвращалась из волшебных приключений, чтобы послушать.
Полный контроль над сознанием к концу третьего дня она вернула. Но физическое тело всё так же отказывалось слушаться. Она не могла шевелить конечностями, губами, языком. Открыть глаза представлялось каким-то неудобным, неестественным действием, для которого у неё не было нужных рычагов и механизмов.
«Но я жива! – думала она. – Я живее всех этих врачей, которые подходят ко мне и умничают. ««Не знаем, сколько ей ещё быть в таком состоянии», «В любом случае она будет очень слабой, даже после того, как придёт в себя» – передразнила она их мысленно»». Да вы за всю свою жизнь столько энергии не ощущаете, сколько ощущаю я, даже сейчас, даже «в таком состоянии»».
Мария Ивановна поняла, что родные не согласились отдать её врачам. Необходимое оборудование было доставлено к ней в комнату и подключено. Все знали, что она терпеть не могла больницы, и никто не хотел брать на себя ответственность за отправку её туда.
Когда врачи стали убеждать её семью в необходимости перевозки, муж Игорь, сыновья Алексей и Александр, дочери Надежда и Анастасия стали совещаться. В ходе этого совещания выяснилось, что грозного вопроса Марии Ивановны после пробуждения: «Кто упрятал меня в больничку?» они все боятся примерно одинаково сильно. Можно было рассеять гнев на пятерых… Но даже одной пятой этого урагана никто из них не хотел ощущать.
В общем, семья заслужила одобрительную улыбку Марии Ивановны. Мысленную – физически улыбаться она ещё не могла.
На пятый день Игорю позвонили на сотовый, когда он был в комнате жены. Чуткие уши Марии Ивановны расслышали, как приятный женский голос произнёс в трубке:
– Привет, милый! Я соскучилась…
– Привет, зачем ты звонишь? – зашептал муж, вскочив со стула. – Я же сказал, что только я могу звонить. Да, в коме. Да кто его знает…
Оставшуюся часть разговора Мария не услышала – Игорь вышел за дверь. Но и услышанного хватило, чтобы всё внутри неё загорелось синим пламенем.
«Ах паршивец! Так значит! – ядерные взрывы гнева прошли по её сознанию. – Ну подожди. Дай только прийти в себя. Я тебя и твою цацу в бараний рог скручу».
Ревность заставила её сердце биться сильнее. Она давно уже не любила своего мужа – он был просто необходимым предметом интерьера для неё. Но мысль о том, что кто-то берёт этот предмет интерьера у неё за спиной и пользуется им обожгла всю её сущность.
Ревность ещё раз показала ей, что она живее всех живых. Она ревновала и чувствовала ущемление своих прав собственницы в своём нынешнем «больном» состоянии сильнее, чем многие крепкие и здоровые люди.
Не сила ли чувств является показателем уровня жизни в человеке? Не тот ли кто сильнее
