что есть в театре, в кино не будет никогда. Для Вероники было очень важно играть и наблюдать реакцию зала. Эмоциональная подпитка, вечное самоутверждение в профессии, ощущение единства с теми, для кого ты играешь, целостность действия, в конце концов. На сцене пьеса, действие отыгрываются от начала до конца и каждый раз по-новому. В кино же нет никакой целостности. Снимаются отдельные эпизоды, и потом уже из них монтируется фильм. В кино нет ощущения того, что ты выходишь и проживаешь жизнь своей героини, только потом, когда смотришь готовый фильм, можно ощутить нечто отдаленно схожее, да и то не всегда. В общем, кино – это кино, а театр – это театр, и этим все сказано.
К тому же Вероника была осторожной и в какой-то мере суеверной, поэтому не любила складывать все яйца в одну корзину. Уйдешь «с головой» в кино, а вдруг перестанут снимать и никаких «запасных аэродромов» не будет? Нет, лучше совмещать сцену со съемочной площадкой. Разумеется, если бы в театре Веронике доставались роли второго или третьего плана, то она бы без сожаления рассталась со сценой. Но роли были одна другой лучше, Вероника считалась если не «примой», то, во всяком случае, одной из ведущих актрис. Как говорил главный режиссер Майк Азаров: «На Алецкую зритель ходит». А еще бы ему не ходить, зрителю-то!
В новое тысячелетие Вероника вступила известной актрисой, лауреатом множества наград и премий, можно сказать – звездой. И все сама, сама, без посторонней помощи, без чьего-то могущественного покровительства. Классический пример селф-мейд вумен. Мечта сбылась, жаль только, что не с кем было разделить эту радость – мать давно умерла, а мужчины в жизни Вероники менялись так часто, что ни одного из них нельзя было рассматривать в качестве близкого, родного человека. Мужчина появлялся, очаровывал, некоторое время все было хорошо, а затем Веронике становилось скучно… Или она начинала замечать то, чего не замечала раньше… Или бурный жизненный ритм становился помехой дальнейшему развитию отношений… Очень часто все портила ревность, большей частью надуманная, но от того не менее противная. Непросто быть мужчиной известной актрисы, непросто сознавать, что твоя женщина, как выразился один из Вероникиных избранников, «принадлежит всем, кто вовремя включит телевизор». Да и характер у Вероники был не сахарно-медовый, а скорее уксусно-горчичный. На работе и вообще на людях она держала себя в строгих рамках, закрывая глаза на многое, что ей не нравилось, а дома не считала нужным притворяться. Если еще и дома притворяться и играть какую-то выдуманную роль, так получится, что вся жизнь – сплошное притворство, одноактная пьеса, растянутая на много-много лет. В общем, личная жизнь не складывалась, но до поры до времени Веронику это не беспокоило, потому что казалось, что все еще сложится, все еще у нее впереди. Да и некогда, в сущности, было размышлять на тему своего одиночества, потому что жизнь была насыщенной и даже перенасыщенной самыми разнообразными событиями.
Была жизнь. Была. Была и прошла…
