еще немного – и она упадет и больше уже не встанет никогда. Другие послушницы ушли от нее далеко вперед. «Когда же будет колокол к обеду, – чуть не стонала про себя Аня, – Господи, помоги мне. Поддержи меня, Господи. Матерь Божия, не оставь меня», – шептала она молитвы и рвала, рвала опротивевшие ей сорняки. Незадолго перед обедом пришла монахиня Корнилия посмотреть выполненные уроки и, увидев, что Аня не сделала и половины, стала строго ее отчитывать. Ане показалось, что мать Корнилия невзлюбила ее с первого раза. Пока Корнилия выговаривала Ане, что та ленива, ничего не умеет и зачем только она вообще пришла в монастырь, девушка стояла, опустив голову. В ее душе стыд сменялся горечью, а уже после возникала глубокая неприязнь к монахине.
– Ну вот что, милая, – сказала монахиня Корнилия, – после обеда вместо отдыха придешь сюда и будешь доканчивать свой урок.
В обители был устав общежительных монастырей Федора Студита. Ежедневно совершалось правило в половине четвертого утра. После полунощницы начиналась обедня, а после обедни завтрак, и все шли на послушание. В двенадцать часов обед и час отдыха. Затем снова послушание до вечера. И вот, когда после обеда все разошлись по кельям для отдыха, Аня, глотая горькие слезы, пошла в монастырский огород. Подойдя к своей гряде, она перекрестилась и прошептала: «Господи, благослови. Матерь Божия, помоги мне, грешной».
Спину ломило с непривычки, но Аня заставила себя наклониться к земле и начать прополку. Вдруг неожиданно послышалось негромкое пение:
Не одна то ли, да не одна, э, во поле дорожка,
Во поле дороженька она про… пролегала, пролегла.
Аня подняла голову и, к своему удивлению, увидела невдалеке от себя склоненную над ее грядой Акулину, которая, быстро, привычными движениями пропалывая свеклу, вполголоса напевала:
Заросла то ли, да заросла, э, во поле дорожка,
Во поле дороженька она за… заросла, заросла.
Как по той, то ли да, как по той, э, по дорожке,
По той по дороженьке нельзя ни… ни проехать, ни пройти.
Первым порывом Ани было сказать Акулине, чтобы уходила, но она не посмела. Вдвоем они быстро завершили урок и еще полчаса отдыхали до следующего послушания. Аня только и сказала ей:
– Спаси тебя Христос, Акулина.
– Да чаво там, – смутилась Акулина, – разве это работа, вот дома в деревне, там тяжельше, а тут чаво не работать, одно удовольствие.
Этот случай послужил началу сближения обеих послушниц. Со временем Аня немного узнала о судьбе своей соседки. Акулина была из бедной крестьянской семьи. Четырнадцать детей, и из них двенадцать девчонок. Двое мальчишек подросли – работники, а от девок на крестьянском дворе много ли проку? Потому, когда отцу Акулины представился случай отдать ее в монастырь, он был очень рад – и дочь пристроена, и на один рот меньше. «В замуж-то кто возьмет такую рябую, да еще без приданого? – сетовал отец. – А вековухой быть, так лучше монастырь». Акулина на
