руку за сумочкой, накануне брошенной на ковер у подножья кровати. Щелкнув замысловатым замком, она открыла это замшевое творение GUCCI и пошарив рукой по шелковой подкладке, достала несколько визиток, скользнула по ним взглядом, пытаясь вспомнить кто ей их давал.
– Вчера я хорошо повеселилась в окружении кавалеров, а сколько комплиментов наслушалась! Такой бальзам на мою иссохшую душу! А кому надо сам позвонит. – резонно заметила Нинель. Она отоспалась, протрезвела и спустилась с небес на землю. Реальность снова вернулась к ней.
Нинель встала, накинула халат и направилась в ванную, успев бросить взгляд на большие настенные часы в прихожей, которые показывали 12:15 дня. Дома тихо, воскресенье, все спят. Она приняла контрастный душ и окончательно пришла в себя. Нинель любила утренний кофе в одиночестве. Когда-то в юности курила, но больше для понта в компаниях, поэтому и не вошло в привычку. Да и сигареты тогда у нее были: Кэмел, Филипп Моррис, Кент, которые папа доставал для нужных людей, а она украдкой брала для себя. Настоящие, а не суррогат. О, с каким бы наслаждением она сейчас закурила…
Пройдя на кухню, Нинель приятно удивилась огромному букету цветов в фирменной упаковке. Среди ирисов и роз она нашла черную глянцевую визитку, на которой затейливым золотым шрифтом было выведено: «Добрянский Аркадий Моисеевич – адвокат». Это вернуло ее во вчерашний день, она вспомнила импозантного мужчину на вид лет пятидесяти с небольшим. Нинель опустила лицо в букет и его нежный аромат окончательно наполнил радостью ее утреннее настроение: – Вот почаще бы такое… А когда мне Толя дарил цветы? Дежурный букетик тюльпанов на 8 марта. А когда мы с ним целовались? Уж и не припомнить. Все покрыла рутина и безысходность, как ржавчина, разъедающая нашу семью! А в это время люди живут красиво, наслаждаясь жизнью! —
Нинель сняла с плиты тюрку с кофе, дала ему немного отстояться, затем налила в свою любимую чашечку из тонкого костяного фарфора, вдыхая аромат напитка. Она приготовилась вкусить кофе в компании роскошного букета, как в кухню вошел муж. Опухший после сна и небритый. Нинель почувствовала к нему отвращение:
– И почему я с ним гроблю последние лучшие годы своей жизни? Для чего? Сын вырос, нас давно ничего не связывает. Любовь прошла, секс редко и больше не радует. – Нинель все же нашла в себе силы улыбнуться на приветствие мужа:
– Кофе будешь? —
– Сначала в душ. – ответил Анатолий.
Он вышел из ванной уже побрившийся, причесанный и пахнущий свежестью одеколона. Она налила кофе в чашечку и протянула мужу. Он молча взял и стал пить маленькими глотками.
– Даже не интересуется, как вчера прошел день. А ведь знает, что из-за него я пошла к Данилову. Может блины поставить или геркулес сварить? – спросила Нинель. Муж рассеяно кивнул:
– Мне все равно. Что хочешь. —
– Матвей оладьи на кефире любит, пожалуй, их сделаю. Что-то
