мудрейший, случилось со мною. Отчего-то душа моя больше к походу не лежит. Я раньше на жену мою Любаву шумел, что она мысли тяжелые лелеет, дома меня оставить хочет. А сейчас и сам не рад стал. И все уже решено давно, а будто что-то меня останавливает. Как встану утром, так, будто голос меня какой-то зовет, останавливает. Так бы и отменил все. Будто кто от меня специально дорогу отшептать хочет. Помоги, волхв, дай совет, что за силы со мною играют.
Волхв подошел к князю поближе и, пристально глядя ему в глаза, достал кощун. Князь хотел было что-то спросить, но Божеслав рукой показал, что нужно молчать. Прикрыв глаза, жрец начал что-то шептать, пристально глядя на рисунок кощуна. И в тот же миг Росиславу показалось, что вокруг его тела рассыпались синие искры. Он удивленно раскрыл глаза. А Божеслав, продолжил читать заговор. Князь почувствовал, как все его тело окутало небывалое тепло. Как будто поток теплого воздуха мягко охватил его с головы до пят. Божеслав же, не отвлекаясь, продолжал. Когда последние слова слетели с уст волхва, князю показалось, что прямо с его рубахи поднялась невиданная птица и вылетела в окно.
– Ну что, видел, чем тебя удержать хотели? – усмехнувшись, спросил Божеслав.
– Как же птица эта у меня оказалась? Где же она сидела? – растерялся князь.
– Да не птица то вовсе, это кощун у тебя в рубахе зашит был. Его твоей жене чаровница принесла. Он тебя и не пускал. И в кровати твоей тоже лежит.
– Неужто, Любава, моя?!
– Да она сама не додумалась бы. Это ей кто-то постарше подсказал, кто в таких делах толк знает. Но ты на жену свою не сердись, она не со зла, не хотела чтобы ты ее с дитем покинул, от Судьбы-пряхи тебя уберечь хотела. Бабка чаровница дала ей кощуны, которые для этого дела силу имеют. Покуда они рядом с твоим телом лежали, ты бы не смог дом свой оставить. Вот, Судьба владычица тебя ко мне и привела. Я один мог тайну эту выведать и освободить тебя от силы кощунов. Вернешься к себе, дай Любаве вот этот знак, ей и полегчает.
Оказавшись дома, князь решил не устраивать Любаве допроса, однако о том, что ему стало известно, все-таки упомянул, передавая оберег волхва.
– Ты, Любава зря решила меня от Судьбы моей уберечь. Потому как, что нашему народу предсказано богами, то и должно произойти. Ты же, супруга моя ненаглядная, будто не жена князя, а простая челядинка мыслишь. Посуди сама, князь – он отец своему народу, его хранитель и радетель. Коли я о животе своем буду больше думать, чем о благе народа нашего, как боги на то посмотрят. Чему сыновей своих учить стану, если только о себе печься начну. Ты же, Любавушка, жена моя, княгиня, детей моих должна уму-разуму учить и мужа во всех его начинаниях поддерживать.
– Говоришь ты, муж мой, ладно, да только сердце мое не на месте. Как же я, сокол мой ясный, без тебя с ребеночком одна здесь обойдусь? Как я без тебя, ненаглядный мой, буду дневать-ночевать в пустом доме? Отколе мне ведомо, чем поход
