оформлять по-настоящему никогда не будет. Но… – Он развел руками. – Тебе все-таки придется пойти и послушать ее. Внимательнейшим образом все записывай – она это любит. Потом можешь выкинуть все записи в мусор. Но только не на ее глазах – она будет следить за тобой из окна, имей это в виду.
– Но почему надо вообще заниматься этим делом? – спросил Андре, вставая. – Не лучше ли просто вежливо отказать мадам Бартелеми?
Мэтр Рошамбо взглянул на него с холодной яростью.
– Неужели ты думаешь, что если бы у меня была возможность как-то отвертеться от этого дела, я бы ею не воспользовался? – прошипел он. – Но есть вещи, мой милый, от которых невозможно отвертеться – как бы они ни были тебе противны! Поэтому-то и появилось такое выражение – «дохлая крыса». И сейчас, пользуясь своим положением главы этой нотариальной конторы, я подбросил ее тебе. Если бы ты сидел на моем месте, а я – занимал твое, то этой «крысой» пришлось бы заниматься мне. Я понятно все объяснил?
– Более чем, патрон, – сконфуженно пробормотал Андре Тассиньи и вышел.
Мадам Мадлен Бартелеми жила в однокомнатной, очень бедно обставленной квартире. На стенах, оклеенных дешевыми обоями, виднелось несколько фотографий, вырезанных из журналов. Видимо, они заменяли мадам Бартелеми картины, которые, по ее мнению, обязательно должны были украшать стены «приличных» квартир. Она провела Андре в гостиную и заставила его сесть в кресло, которое тут же опасно прогнулось почти до самого пола.
– Это кресло досталось мне от отца, – хихикнула Мадлен Бартелеми. – Он был известным женевским банкиром. До того, как разорился, естественно. Но сейчас я обнаружила, что в Панаме и в Колумбии ему принадлежало несколько плантаций сахарного тростника. Когда я с помощью адвокатов верну это имущество себе, я сменю не только кресла и всю обстановку, но и, – она выдержала драматическую паузу, – саму квартиру! Я буду жить в пентхаузе и ежедневно смотреть на Женевское озеро и наш знаменитый фонтан. И, разумеется, плавать каждый день на яхте…
Андре Тассиньи опустил глаза. Ему все стало понятно. Городская сумасшедшая, помешанная на идее получения богатого наследства. Интересно, сколько ему еще придется выслушивать этот бред? Мэтр Рошамбо не обозначил никаких временных ориентиров. Только предупредил его, что он должен быть предельно вежлив и корректен с этой ненормальной. Интересно, означало ли это, что он должен сидеть у нее до самой темноты?
– Вы не слушаете меня, молодой человек, – с упреком воззрилась на него мадам Бартелеми. – Вы думаете о чем-то своем!
– Ну что вы, – лучезарно улыбнулся ей Андре. – Я просто думал о том, как помочь вам решить ваши имущественные споры с властями Панамы и Колумбии.
– О, это будет очень нелегко, поверьте мне, молодой человек! – Мадам Бартелеми подняла вверх высохший указательный палец. – Дело в том, что там против меня существует целый заговор. А объясняется он очень просто: колоссальным размером причитающегося мне состояния. Чтобы не возвращать его
