вон там, остался.
– Это без меня. Был бы я здесь в то время, и его вытащили бы, поверь.
– Ну и вытащили бы, а дальше что? Заразный же. Это как чумной труп в детский сад принести.
– Посмотрим, как и что можно сделать. Ты лучше скажи, зачем, за какие грехи его заставили по нейтралке бегать? Ведь Воробей свой здесь, давно уже, в передрягах бывал, поэтому никому ничего доказывать не должен. Это если с ваших позиций глядеть. По мне, так доказывать нужно, но не так и не здесь. Неужели все из-за женщины?
– Из-за женщины? – не сразу сообразил Братец. – А, Невменяемая. Да что там… Женщины вообще не стоят того, чтобы принимать их в расчет. Если, конечно, это не моя мать. Но с ней без вариантов, у нее на все и всех свой расчет. Нет, думаю, были другие причины.
– Какие же?
– Веские. Думаю, нос свой он сунул туда, куда не следовало.
– Это куда же?
– Да вот туда же, куда и ты свой суешь.
– Это что, угроза мне?
– Да ни боже мой! Констатация факта. Или пожелание, если на то пошло.
– А сам не боишься?
– Чего? Ты вернись сначала отсюда обратно, а потом будешь мне такие вопросы задавать. Слушай, мы что, так и будем разговоры разговаривать, или пойдем все же за пацаном? А то скоро и день закончится, в этих местах быстро.
– Ладно, давай. Держись впереди, чтобы я тебя видел.
Братец Лис пожал плечами и, в обнимку с пэпэшкой, перекатился через спину. Оказавшись вне прикрытия экрана, он юрко и проворно, точно ящерица, перетек вниз, в русло, и заскользил между кочек, быстро исчезая из виду. «Вот черт, – озлился Серж, – сумку-то оставил. Самому, что ли, теперь тащить?» Серж подхватил с настила сумку с аптечкой, и попробовал повторить маневр Братца, но в этот момент опять что-то ударило в экран, полетели осколки. Пришлось пережидать, а когда, воспользовавшись затишьем, он скатился в русло, оказалась, что веревка каким-то образом намоталась ему на ногу. Пока он, чертыхаясь, освобождал себя от пут, Братец и вовсе исчез из поля зрения.
– Та-ак, – остепенил себя Серж, удерживая от резких, порывистых движений. Хотелось рвануть за Лисом, настичь его немедленно, но не стоит, не стоит, урезонивал он себя. Стараясь не высовываться, он приподнялся вровень с кочкой, которую обнимал, и попытался осмотреться, сориентироваться. Он уже чувствовал мощный всплеск адреналина в крови, сердце работало мощно и гулко. Барабан судьбы. Он когда-то видел фильм с таким названием. Там звуки тамтамов разносились по саванне на многие километры, их слышали все. Неужели, его сердце слышно так же? Он стал дышать с задержкой, стараясь утихомирить сердцебиение, и через какое-то время ему это удалось, во всяком случае, так показалось. Тогда он попробовал заглянуть за. За кочки, за султаны травы на них – ведь он помнил, что высовываться нельзя, опасно. И что-то такое у него получилось. Реальность представилась некой гиперреальностью – другого определения у него в голове
