высвобождаемую при смерти одного из членов Рода или побратима, и впитываем. Поскольку, Силой разбрасываться не привыкли. – продолжил тем временем шали пристально глядя на меня.
В его тоне и взгляде чувствовалось некоторое раздражение по отношению ко мне, что не радовало.
Любить меня он был не обязан, конечно. Но лично мне бы, хотелось бы, просто нейтрального отношения к себе. Тем более, со стороны целителя. А выходило так, что отношения у нас начинали носить явно натянутый характер. И это заставляло меня относиться к нему настороженно. Тем более, учитывая мою беспомощность и зависимость от Диких.
Ведь махнуть на них ручкой и красиво уйти в даль светлую, я точно не могла. Некуда мне было идти. И защитить себя я тоже, пока, не могла. И это не неуверенность в себе, а чистая логика. Поскольку, не прошло и пяти минут моего нахождения на ногах, на открытом воздухе, как в теле начала ощущаться противная слабость, а морозный воздух, забираясь под плащ, заставлял ежиться от холода.
Так какая уж тут самозащита, при таком раскладе? Тут вон уже конечности от слабости подрагивают, и это без всякой физической нагрузки.
Видимо заметив последнее, Рохан молча подхватил меня на руки и занес в шатер, усадив на мягкие шкуры, поближе к очагу.
Где я благополучно и уснула. Проспав на этот раз, до самого утра.
Глава 8. Стада.
Ах, как восхитительны были рассветы на Э-Даре! Впрочем, как и закаты. Но закаты мне нравились больше. Видимо, из-за возможности поспать всласть. Хотя, не могу сказать, что по утрам вставала я тяжело. Просто, любила поспать подольше.
Но это теоретически. А практически: этим ранним утром, я стояла на склоне холма, наслаждаясь открывающимся сверху видом.
Да и было на что посмотреть.
Дуга Черного Солнца уже показалась на Небосклоне, обняв собой горизонт от края до края. Но серебристая Луна еще не ушла на закат, вместе с отступающей с планеты, под светом первых солнечных лучей, Ночью, а лишь слегка побледнела ликом.
И вот когда Дитя Ночи и Дитя Света встретились, и свет их лучей слился воедино, тогда Э-Дара – засияла!
Прозрачно – белым светом вспыхнули скалы, рубиновым отблеском начали им вторить холмы и равнины, голубым цветом засиял сапфировый берег, серебристо-серым заиграло Небо, вбирая в себя эбеновый цвет Солнца и отражая его в матовой бирюзе Моря.
И именно оно – Море: плеском волн, белыми барашками прилива, рябью на поверхности, – придавало энергию живого, всему этому неправдоподобному, словно застывшему на картине, блеску драгоценных камней, исходящему от неподвижных изваяний скал; от гальки, небрежно рассыпанных природой, у кромки воды.
Да, да – именно драгоценных, как я уже успела выяснить у Рохана.
Надо сказать, что я и сейчас была несколько ошарашена этим всеохватывающим сиянием, а уж увидев это все в первые… Я была… Была просто в шоке.
– Что это? – глухим шепотом, поинтересовалась я у Дикого, когда он в первый раз поднял меня с постели для встречи зари, во все глаза глядя на игру света,
