ко всем адресам электронной почты, которые прикреплены к пользователям мессенджера. Но я даже не пытался подсмотреть их, потому что мне казалось, что тогда я предам Сиалию. Словно этот поступок мог разрушить все, потому что я почувствовал бы себя лжецом. Словно я все время дурачил ее. Лучше уж пусть все останется как есть.
Но я думаю, что уже одурачил ее, потому что приложение должно было рассекретить нас неделями ранее – в этом и есть фишка «Визла». «Пиф-паф! Конец тебе, подлец»[9] (не самая умная, конечно, отсылка, но я запатентовывал приложение в три часа утра). Однако я немного поменял код, чтобы приложение нас пока не выдавало. Возможно, я сделал это, потому что это так здорово – иметь человека, который тебя понимает, который тоже чувствует себя в этом месте не в своей тарелке. По крайней мере, приятно поговорить с человеком, у которого не мое же лицо.
Возможно, просто классно наконец быть с кем-то откровенным. Итану хватает сил делать вид, что мы так же богаты, как наши одноклассники, но я не могу отделить школьного Джека от домашнего, как это делает Итан, или, по крайней мере, мне это дается не так легко. Мне кажется, что эти попытки занимают весь мой разум, но, когда я разговариваю с Сиалией, мне не приходится разрываться. Я просто могу быть собой.
Не то чтобы я не был благодарен – мы с Итаном из кожи вон лезли, чтобы поступить в Стоун Холл, а родители до сих пор надрываются на работе, чтобы оплатить нашу учебу. Мама раньше училась в этой школе, и хотя она сейчас живет совсем другой жизнью – из городской принцессы она превратилась в жену обычного владельца кулинарии из-за бурного романа, в результате которого на свет появились мы с Итаном, – она всегда была непоколебима в отношении нашего образования, а папа ее в этом поддерживал.
Поэтому утром понедельника я оказался у ступеней Стоун Холла, чувствуя себя горбуном из Нотр-Дама, когда приветственно кивал детям, чей банковский счет может позволить им купить «Старбакс» на углу улицы ради забавы.
И моя самая нелюбимая часть дня – когда излучающие надежду чужие взгляды устремляются на мое лицо, а затем резко гаснут, стоит людям осознать, что я не их обожаемый Итан. И это даже несмотря на то, что мои волосы лохматее и длиннее, чем его, и что рюкзак и обувь другие, да даже то, что я хожу весь день, опустив голову в телефон, – ничего из этого не смущает этих людей.
Поэтому мне действительно нужен был новый человек. Но раз уж я так к этому неравнодушен, то мне приходится только ждать, когда Итан свалит в какой-нибудь университет для яппи[10] подальше от дома и весь этот балаган закончится.
– Эй-эй-эй.
Я повернулся на возглас и увидел Пола, который ростом был всего сто шестьдесят пять сантиметров и являлся наглядным примером того, что было бы, если бы у кролика Энерджайзера и лепрекона с коробки «Лакки Чармс» был очень рыжий и легковозбудимый ребенок.
– Ты видел это? Мел и Джина только что, ну, это, тискались в коридоре, – сообщил он мне, его глаза светились
Игра слов: «Pop! Goes the Weasel» – название приложения Weazel.
Яппи – субкультура успешных молодых людей.
