составлена нами лично или обработана по менее известным проповедническим трудам. Это зависело, с одной стороны, от того, что многие известные церковные ораторы вовсе не касались тех вопросов, которых необходимо теперь коснуться с церковной кафедры в виду назревшей и определившейся потребности в решении их в наше время, значительно отличающееся по своим особенностям религиозно-нравственной и церковно-практической жизни от времени предшествующего: с другой – это произошло и оттого, что при изложении с церковной кафедры нравственных, догматических или церковно-общественных предметов некоторые знаменитые церковные ораторы, имея в виду образованный класс слушателей, говорили весьма часто пред ними языком отвлеченным, строго научным, и притом довольно устаревшим для нашего времени, который почти недоступен пониманию простых современных слушателей, “младенцев по вере” и требующих для себя не твердой пищи веры, но словесного млека, которое было бы доступно и для самых неподготовленных слушателей, не только по содержанию, но и по способу изложения мыслей. Всякий, кажется, согласится с нами, что написать ученое “рассуждение”, которых так много появилось ныне, выдаваемых по крайне печальному недоразумению за церковные поучения, – написать получасовое слово, построенное по всем правилам ораторского искусства, – составить длинную беседу для образованных слушателей несравненно легче, нежели составить поучение краткое, ясное, живое, общедоступное, действующее не на ум только, часто еще дремлющий, но на сердце и волю слушателей. А наша задача и состояла именно в том, чтобы составить вновь или переделать из готового нами обработанного проповеднического материала поучения краткие, живые, по возможности наглядные, простые, назидательные, говорящие не одному уму только, но и сердцу, но в то же время содержательные, стоящие на высоте назначения церковной проповеди, которая должна раздаваться чаще, если можно, даже ежедневно за каждой церковной службой, что особенно необходимо в наше время при упадке веры и нравственности, при появлении многих лжеучителей, а также при умножении сектантов и раскольников, побуждающих истинного душепастыря говорить с церковной кафедры возможно чаще, оберегая свое словесное стадо от волков в овечьей одежде, готовых всячески прельстить неутвержденных в вере и нравственности овец словесного стада Христова.
К этому мы должны добавить, что мы держимся того убеждения, что проповедник, особенно начинающий, оставив ложное самолюбие, совершенно неуместное у пастыря Церкви, должен стараться не о том, чтобы всегда предлагать свое “собственное” поучение, но главным образом о том, чтобы предложенное поучение было по возможности самое лучшее, самое подходящее к месту, времени, случаю и слушателям. Ведь, собственно говоря, говоря без всякой духовной гордости, пастырь-проповедник отнюдь не должен предлагать “своего” учения, своего объяснения, а обязан всемерно стараться о том, чтобы предлагать учение