глядели с сочувствием. Высказался Ивар:
– Ваше сиятельство, может, вы бы за дверью подождали? А мы уж тут?
Лиля покачала головой:
– Нет. Он хотел меня убить. Я должна знать.
Ивар глянул с уважением. И показал на большую скамью:
– Может, посидите там?
Лиля кивнула. Отошла к стенке и уселась. А Ивар склонился над пленным.
– Рот ему завяжите.
Приказание было тотчас же исполнено.
Ивар ласково глядел в выпученные глаза.
– Не страшно? Понимаешь, что мы сейчас с тобой сделаем, и пощады не просишь? Это хорошо. Я таких люблю…. Очень люблю. С тобой можно будет долго играть, прежде чем ты попросишь пощады. А то игрушки так быстро ломаются, это просто ужасно…
Голос его был искренне огорченным.
– Я с тобой буду играть. А ребята мне помогут. Ребята, у кого есть нож?
– Вы его не убьете? – поинтересовалась из угла Лиля.
– Зачем? Сначала мы что-нибудь попроще сделаем. Иголки под ногти, например. Потом ногти обдерем. А потом и шкурку драть начнем. Солью посыпая. Ради хорошего дела ведь не жалко.
– За солью сходить? – уточнил один из вирман.
Ивар пожал плечами:
– Погоди пока. Эмму среди ночи будить неохота. Мы пока по-простому.
Нащепать ножом лучинку на тоненькие острые щепки?
Пара секунд.
И вирманин цепко ухватил убийцу за руку:
– Ты со мной можешь даже не разговаривать. Я люблю людей резать.
И ловко вогнал первую щепку под ноготь.
Убийца взвыл даже через кляп и выгнулся на столе. Но кольца и веревки держали крепко.
А Ивар продолжал. Медленно, с чувством, комментируя каждое действие. Вгонял щепки, расшатывал, объяснял, что потом просто будет отдирать ногти и опять вгонять щепки уже в живое мясо. Лилю тошнило. Но она старалась не показывать виду.
Так прошло минут двадцать. И только потом вытащили кляп. Лиле это время показалось годами. Но она молчала. Не надо. Не лезь, девочка. Терпи.
Мерзко. Но необходимо. Здесь еще не придумали «сыворотку правды».
– Ты ведь не будешь говорить, кто тебя послал? Правда?
Убийца выдохнул пару ругательств. И вирмане опять взялись за кляп. Кажется, он хотел остановить процесс? Лиля не решалась ничего сказать. Она только наблюдала. Есть вещи, в которые лучше не вмешиваться. Присутствовать она обязана, как графиня Иртон. А вот пытать самой – еще не хватало. Но… пальцев всего двадцать. Они обработали руки, сняли сапоги… Эта скотина ноги моет? Или только носки на водку меняет?
Когда закончились пальцы на ногах, убийца уже потерял всякое самообладание. Он дергался, мычал, скулил что-то сквозь кляп…. Лиле было мерзко до предела. Но простите, это ее жизнь. И жить еще охота.
А если она не узнает, кто ее заказал, где гарантия, что за одним убийцей не придет следующий?
– Пощадите!!! – завопил сломленный
