ещё несколько.
***
В люстре на потолке серого помещения светит лишь одна лампочка. На середине комнаты стоит операционный стол, рядом болон с газом. Двое санитаров тащат её на этот стол. Схватки становятся невыносимыми, но родить самостоятельно она не сможет.
– Пустите! Не трогайте меня! – адская боль не оставляет сил сопротивляться действиям этих коновалов.
Размашистая пощёчина, после которой её укладывают на этот стол. На лицо кладут маску, она вдыхает этот газ. Сознание плывёт, но надрез скальпелем заставляет её вернуться в сознание и громко закричать от боли. Снова удар по лицу и маска. Боль не проходит. Сознание помутилось. Боль становится меньше, звуки тише, сил сопротивляться больше нет. Если бы это была смерть…
Наскоро вытащив младенца из её тела, худощавый практикант зашивает надрез, проверяет пульс. Пульс есть – значит всё сделано правильно.
Очнувшись, Эшли поняла, что находится в том же изоляторе, только обычная кровать стоит в углу. На полу, около входа миска с какой-то жижей. Сделав всего одно движение, она почувствовала острую боль. Задрав больничную рубашку, она увидела залепленные ватой и скотчем продолговатый неровный шов. Сейчас она хотела знать только одно: жив ли ребёнок.
– Эй! – закричала она, после чего закашлялась. Каждый вдох или выдох давался очень тяжело.
– Чего разоралась? – раздаётся голос за дверью.
– Ребёнок… где он?
– В коробке из-под обуви за больницей. Мёртвый был. А теперь заткнись и лежи. Не думай, что, если ты резанная, так теперь вечно будешь отдыхать.
Острый приступ боли заставил её замолчать, хоть чувство отчаяния и переполняло голову проклятиями. Стало трудно дышать, рана на животе сильно болела. Было ощущение, что разошлись швы, но сил смотреть туда не было.
***
Стоило гостю скрыться за дверью, Адам тут же подбежал к шкафу и открыл его.
– Ушёл, – сказал парень, отходя к дивану.
Ничего не услышав в ответ, он обернулся. Эшли сидела, забившись в угол шкафа. Её зрачки были стеклянными, взгляд направлен в одну точку – на диван, где сидел его коллега.
– Эшли, с тобой всё в порядке? – Адам подошёл поближе и присел перед ней.
– Он… он отец… моего ребёнка. Они убили его, чтобы не было никаких последствий. Закопали, как собачку.
– Не вздумай ходить к Курту на могилу. Они будут ждать тебя там, – Адам уселся на пол, вытянув ноги, взял её за руку и посмотрел прямо в глаза.
– Меня не было на похоронах, – огорчённо произнесла Эшли, – я даже могилу не видела.
– Мы сходим туда потом. Когда всё закончится.
– Почему он назвал тебя Кларком? И почему ты сказал, что попал под трактор?
– Адам – моё настоящее имя, а Кларк – по новым документам. Думаешь, лучше сказать правду: надо мной издевался сумасшедший доктор, которого я, в конце концов, прирезал тем же ножом, которым
