style="font-size:15px;"> ОН. (Невольно улыбаясь.) Пожалуй.
ОНА. Вам нравится?
ОН. И да, и нет. Отталкивает… но и привлекает.
ОНА. Спасибо за чистосердечное признание.
ОН. (Наливая ей из графина.) Немного водки?
ОНА. А что, в фильмах такие девушки всегда пьют водку? Я редко хожу в кино, но полагала, что основное их занятие совсем другое.
ОН. Не хотите, не пейте. Честно говоря, я и сам ее не люблю.
ОНА. Ну, и как вы относитесь к женщинам свободной профессии?
ОН. (Пожимает плечами.) Не знаю. Раз они существуют, значит, кому-то нужны.
ОНА. Но не вам.
ОН. Не мне.
ОНА. Чем же они вас так прогневили?
ОН. Тем, что отдаются всем и каждому.
ОНА. Почему бы им не доставлять удовольствие тем, кто в этом нуждается? Я бы сказала, это даже наш женский долг. (С насмешливой торжественностью.) Ведь еще Платон утверждал, что мы должны жить не только для себя самих, но частично принадлежать обществу, частично – друзьям.
ОН. Однако вы хорошо подкованы.
ОНА. Жизнь – лучший кузнец. Подкует так, что поневоле скачешь сломя голову.
ОН. Что бы ты там ни говорила, продавать себя – безнравственно.
ОНА. Все мы в какой-то мере продаем свое время, свои услуги и свой труд. По-вашему, если женщина стоит у конвейера, гнет спину на стройке или копает землю, это более нравственно? А ведь те, на кого вы так нападаете, не бездельничают, а работают. В Америке таких дам именуют sex workers, сексуальные работники, и они объединены в профсоюз. В Германии их называют более поэтически – Freudenmädchen – «девы радости». У нас же какими только именами их не награждают, не говоря уж о нецензурной лексике.
ОН. По-вашему, они не заслуживают подобных кличек?
ОНА. Тогда чего заслуживают мужчины, которые пользуются их услугами?
ОН. Ну, есть разница.
ОНА. Разумеется, есть. Публичные женщины – те хоть занимаются этим ради заработка. А мужчины из-за похоти и разврата.
ОН. Надеюсь, ты не меня имеешь в виду?
ОНА. Нет, не вас. Конечно не вас. Вы безукоризненны. (Поднимается и берет сумку.) Я, пожалуй, больше не буду надоедать вам своим обществом. Подразнила вас немного, и хватит. Ваша рукопись по вас соскучилась. Всего доброго.
ОН. Подождите… Вы куда?
ОНА. Я уже достаточно вас наслушалась.
ОН. Я вас, собственно, никуда не гоню.
ОНА. А кто ставил точки над i и вносил ясность?
ОН. Ну, я был немного резок.
ОНА. Вы, правда, не сердитесь?
ОН. Нет. За что? Да мне одному, признаться, было довольно уныло. На улице мерзкая осенняя ночь, холод и ветер…
ОНА. Так идите спать.
ОН. К себе в номер? Там тоска смертная. Да и все равно я не усну.
ОНА. Мучает бессонница?
ОН. (Кивая.) В общем, да. Хроническая.
ОНА. Что ж, тогда я побуду с вами еще чуть-чуть.
ОН. Может, закажем что-нибудь?
