снежно, страшно!
Так он мог бы кратенько охарактеризовать то, что почувствовал, когда приехал на место преступления. Женщина – подруга самоубийцы – тонко выла в углу коридора, завернувшись в кокон из курток. Мальчик орал, дергался в руках врачей. Муж умершей сидел на стуле у стола с неестественно выпрямленной спиной и безумным взглядом, устремленным на воющую женщину. Был еще Дед Мороз, заблевавший весь снег возле сараев. От него разило так, что Копылов потом еще пару дней морщился, стоило вспомнить. Несостоявшаяся Снегурочка с грубым голосом, нажравшаяся к их приезду так, что говорить потом не могла часа три.
Кто еще?
Ну, любопытные были, разумеется, из соседей и их гостей. Публика, к тому часу захмелевшая и немногочисленная. Таксист подъехал, которого вызвала Снегурочка с Дедом Морозом. Вот, пожалуй, и все.
Это потом уже нашлись еще один таксист и еще один человек, оказавшийся весьма и весьма полезным. А материалы, которые он представил, – особенно.
И вдруг к тому моменту, когда Копылов почти уже успокоился насчет внука с дедом, его мозг прошила страшная мысль.
А не доберутся ли, в силу последних обстоятельств, эти два мстителя до того человечка? Не дай бог им до него добраться, не дай бог…
Глава 5
Илья лежал, скорчившись на старом продавленном диване, отвратительно воняющем потом и кошачьей мочой. Кто-то когда-то давно выбросил его, аккуратно поставив под кустами акации за домом. А он, опробовав его тощим задом, с друзьями-алкашами притащил к себе, в замызганную гостями и собственными руками квартирку на первом этаже.
Квартирка была крохотной: тесная кухня, узкий коридор, совмещенный санузел и комната шестнадцать квадратов. Это все, что осталось ему от брака с норовистой стервой, выпершей его за порог шикарной трешки. Хорошо, что детей они не нажили, а то бы ему теперь – в это солнечное летнее утро – было бы много поганее. И так не сахар, а то – вообще!
Илья попробовал заворочаться, бесполезно. Организм категорически противился его желанию подняться, дойти до кухни и попить воды из крана. Что же они вчера пили? Или позавчера, а вчера похмелялись? Вспомнить не мог! Ужас!
Он тяжело вздохнул, еще раз поворочался, все тело тут же прострелило тупой болью, и вдруг заплакал. Господи, как же жаль было себя! Как жаль своих лет, профуканных так бездарно. Все, он скатился на самый низ, в помойку. И живет рядом с ней – окна как раз выходили на мусорные баки. Потому он и диван этот вовремя засек. Помойка. И жизнь его, и все вокруг него.
А как начинал! Начинал с триумфа, устроив в одной из галерей города свою фотовыставку. Была пресса, его интервьюировали, он позировал, улыбался, был счастлив. Сам себе казался великолепным и великим.
Да, начинал с блеском, а вылетел с треском, как сказала Танька, брезгливо сморщив свои поганые дряблые губы.
Вот кого он ненавидел люто! Свою родную сестру! Это она, падла, виновата! Она превратила его в ничтожество! Она его вовлекла в свои мерзкие брачные игры. Она начала платить ему деньги, которые совратили его. Которых
