встрял кондуктор. – Это ваш ребенок? Товарищ милиционер, вы у нее документы проверили?
Милиционер козырнул кондуктору как старшему.
– Ваши документы! – повернулся он к девушке.
Та затравленно посмотрела на него и отступила, прижимая к себе ребенка. Малышка залилась счастливым смехом в материнских руках. Цыганки в момент растворились, оставляя девушку одну, исчезли, будто вагон и не был заполнен криками и душными розами. На девушку напирали люди в форме. Она шаг за шагом отступала вглубь, хотя куда скроешься, где спрячешься в вагоне трамвая. Цыганка уперлась спиной в стекло кабинки вагоновожатых.
И те повернулись к ней. Елена увидела, как обе тетки с жадностью ощупывают взглядами стриженый затылок цыганки. Она должна была сделать что-то, должна…
Она кинулась к цыганке, но слесарь из числа наседавших на нее не глядя двинул ее по голове гаечным ключом. Елена почувствовала, как быстро слиплись волосы и теплая густая жидкость потекла по щеке на шею, когда она перехватила ключ у слесаря и двинула ему в ответ, потом бухгалтеру с гроссбухом, которым тот пытался вогнать голову Елены в плечи, потом пожарнику с кроваво-красным огнетушителем. Елена продвигалась вперед, но медленно, слишком медленно. Вагоновожатые с длинными пальцами и безумными взглядами уже сдвинули отделявшее их стекло и с улыбкой – о, боги! – с улыбкой на бледных тонких губах – потянули к цыганке прозрачные руки. Елена опоздала.
Раздался скрежет, вой свихнувшейся автоматики, из-под колес трамвая, достигая небес, полетели голубые искры. Вагоновожатые сползли за перегородку. Их крик разнесся по умолкшему трамваю. Смолкли милиционеры, кондуктор, пожарник и все остальные в вагоне.
Водители продолжали визжать.
Впереди, прямо на путях, стоял конь. Тонкий, стройный, он стоял, будто привязанный, и смотрел вперед, в глаза им, пока они кричали, махали руками, чтоб он уходил, уходил, уходил с дороги. Конь смотрел из-под нечесаной челки, пока, визжа тормозами, трамвай надвигался на него, надвигался и подминал под себя. Кипящая кровь плеснула на переднее стекло. Трамвай тяжело продвинулся еще немного вперед и наконец, дрогнув, остановился.
Краем глаза Елена заметила, что цыганка воспользовалась мгновением, когда все охали, и улизнула вместе с ребенком. Толпа, шумно обсуждая случившееся, вывалила наружу. Только тетки в кабине водителя, утыканные осколками стекла, застыли неподвижно, обгоревшими руками в руль, лицом в панель управления.
Снаружи кондуктор с милиционерами ругались, обсуждая, как сдвинуть с рельсов тело.
Елена медленно спустилась на землю. Идти было трудно, будто она долго бежала на лыжах или плыла на катере, вовсе отвыкнув ходить по земле. Но она обогнула трамвай и прошла вперед, чтобы взглянуть в глаза коню.
Как ни странно, он был еще жив. В его шее судорожно пульсировала крупная вена, горло булькало клочьями кровавой пены, но глаза уже закатились в бессмысленность.
– Спасибо, –
