Не я, а инквизитор. Да, конечно. И тем более – о девушках, повелевающих огородными крысами. Без колдовства тут не может обойтись, правда, может быть, колдуют не они сами, а вы. Впрочем, их это не спасет. Вы, так сказать, вызвали этих бесов и демонов, а они пользуются их услугами.
Оборотень, сделав хитрое выражение лица: Вы оговорились, что таков взгляд инквизитора. Но сами вы понимаете, что это взгляд, обусловленный незнанием и нежеланием знания?
Я, решив, что пора поддаваться, а то спор будет бесконечным: А вы меня под обвинение в ереси вместе с вами не подводите. И у стен бывают уши.
Прихлебатель астарота, довольно: Больше не буду. Хотя, говоря формально, мы на башне и тут нет стен. Более того, как вы уже знаете, ухо этих стен, которых нет, сидит в подвале, работает оно исключительно на вашего покорного слугу, и подкупить его или как-то иначе выманить у него сведения никому не удастся. Но в некотором смысле вы правы: компрометирующих вещей лучше не говорить ни при каких обстоятельствах. Вдруг вам придется клясться, что вы их никогда не говорили, или вы привыкнете к таким высказываниям и повторите в таких стенах, уши которых ваших слов не одобрят, да мало ли что. Хорошо. Вы, значит, будете вынужденно считаться в нашем споре представительницей инквизиции (о! вынужденно! отлично, он поддается! Я уже не шпионка инквизиции!), а я – адвокатом дьявола. Кажется, впрочем, эта полезная личность присутствует только в богословских спорах, но не в процессах по обвинению в ереси, как можно было бы подумать по ее экстравагантному названию. Полезная, прошу заметить, не потому, что способствует победе дьявола, а потому, что уменьшает риск ошибки, то есть полезная для торжества истины, а это в интересах добра, а не зла, не так ли? Но я отвлекся на второстепенный вопрос, за что прошу прощения. В любом случае я утверждаю, что я не колдун, а дрессировщик. И не еретик, каковым может быть только христианин – я же не христианин вообще. Притом я нехристь выгодный и заграничный. В чем вы еще меня обвиняли с точки зрения инквизиции? Гарем? Брачные обычаи, видите ли, сохраняются с древности. Если меняются, то очень медленно.
Я, подозрительно: Будете приводить нам в пример сарацинов поганых?
Чертов пособник, заулыбавшись: Для начала Ирландию. В соответствии с древнеирландским правом, женщина могла покинуть супруга и требовать раздела имущества, если он, например, с годами стал слишком толстым, если храпел по ночам, часто изменял ей, был слишком религиозным и еще по многим причинам. Если не имела законного повода – все равно могла уйти просто по желанию, но без возврата приданного. Например, этим правом воспользовалась королева Гормлат, дочь верховного короля, похищение которой привело к смене власти. Ее имя означает, по совпадению, «власть». Правда, есть и другое значение этого слова, «сине-красно-фиолетовое яркое обжигающее ритуальное питье». Оно, видите ли, использовалось в ритуалах смены власти.
Я, недоуменно: Да при чем тут древняя Ирландия и королева Гормлат?
Подданный
