отправить в бой немного отдохнувшую, зализавшую раны персидскую конницу.
…Ожесточенные атаки следовали одна за другой до наступления темноты. Время от времени самым храбрым, умелым и самым удачливым неприятельским всадникам, группами в несколько человек или даже поодиночке, удавалось прорваться за ограждение, составленное из телег. И тогда против них приходилось сражаться штыками, теряя солдат и младших офицеров…
Ночью персам пришлось сделать вынужденный перерыв, чтобы собрать тела погибших, и Пир-Кули-Хан отвел войска на близлежащие высоты. Счет потерь у него давно уже перевалил за тысячу, однако и полковнику Карягину удержание позиции на кладбище обошлось едва ли не в половину отряда – сто девяносто семь человек убитыми и ранеными. В числе прочих геройски погибли командир второй роты, поручик из гренадер, два молоденьких прапорщика, полковой казначей и недавно назначенный адъютант с иностранной фамилией, которую мало кто в полку успел выучить и запомнить.
– «Пренебрегая многочисленностью персиян… – за несколько часов отчаянного боя Карягин до хрипоты сорвал голос, однако слова его были понятны и правильны: – … я проложил бы себе дорогу штыками в Шушу, но великое число раненых людей, коих поднять не имею средств, делает невозможным всякую попытку двинуться с занятого мной места…»
Зачитав до конца донесение, полковник Карягин обвел взглядом своих офицеров, собравшихся на развалинах древнего здания, которое в здешних местах называли дарбази или каради и которое было выбрано для помещения штаба. Сооружение это некогда представляло собой жилой дом, почти полностью вырытый в склоне холма, а его стены были выложены из бутового камня – с нишами для посуды и прочих вещей. От деревянного потолочного перекрытия почти ничего не осталось, и лишь опорные столбы еще продолжали поддерживать наполовину обрушенный свод. На земляном полу, прямо посередине Котляревский распорядился составить из досок и ящиков нечто вроде стола, чтобы установить на нем два горящих светильника.
– Господа офицеры, имеется еще несколько обстоятельств, которые нужно принять во внимание. Только что я получил известие от командира семнадцатого Егерского полка. Дмитрий Тихонович докладывает об окончательной невозможности для его отряда оставить Шушу и выдвигаться к нам на соединение. Со вчерашнего дня крепость полностью окружена и блокирована персиянами… – Прежде чем заговорить дальше, полковник Карягин выдержал некоторую паузу: – Более того, оказалось, что на обещанное подкрепление от карабахского хана также рассчитывать не приходится. По сообщению майора Лисаневича, этот сучий сын вместе со всей своей конницей переметнулся обратно, под руку персидского главнокомандующего. И теперь вместе с ним осаждает Шушинскую крепость…
В общем, этого следовало ожидать. Так что сообщение об очередном вероломстве союзников не произвело на усталых, измотанных офицеров особого впечатления.
