профиля! Даже в темноте исследует.
Как ни были затуманены мои мозги алкоголем, я всё-таки сообразила, что рассказ о «внимательном-внимательном» докторе мужу не очень понравится.
Раздался долгожданный звонок. Прежде чем я взяла трубку, муж напомнил:
– Говорить четко, ясно и ТРЕЗВО!
– Здравствуйте, Наталья! – жизнерадостно приветствовал меня доктор Перес. – Как вы себя чувствуете?
– Пока хорошо, – проблеяла я.
– Замечательно! Я хотел уточнить у вас имя того русского писателя, о котором вы упоминали и который писал об изменениях психики и восприятия окружающего мира больным человеком.
– Василий Николаевич Гоголь.
– Николай Васильевич Гоголь, – поправил меня муж, который стоял рядом и напряженно прислушивался к разговору.
– Ой, извините! Николай Васильевич Гоголь. Продиктовать по буквам? Пожалуйста…
– Анализ! Анализ! – тихо напоминал муж.
– Анализ ситуации пациентом, – говорил доктор Перес в трубку, – особенно если это писатель, человек образного мышления, представляет огромный интерес. В некотором смысле даже больший, чем ученого-естествоиспытателя. Вы не знаете, переводили Хохоля на испанский язык?
– Статьи и переписку Гоголя переводили на испанский? – переадресовала я вопрос мужу.
– Не знаю. Какого черта? Что с твоим анализом? Как его? Мама? Папа? Дед Мороз?
– К сожалению, – проговорила я в трубку, – сейчас я не могу точно сказать, есть ли полные переводы Гоголя на испанский. Доктор! – Голос мой завибрировал. – Какой у меня Папа-николау?
– Отрицательный, конечно!
– Отрицательный! – сообщила я мужу и повернулась в сторону, чтобы продолжить разговор о литературе.
Мы болтали с доктором еще минут десять. Я записала название нового романа замечательной мексиканской писательницы Лауры Эскивель, работавшей всё в том же стиле магического реализма, мы посетовали, как мало переводят русских современных писателей. Доктор сказал, что будет рад видеть меня через полгода. Я заверила, что непременно явлюсь, а сама подумала: фигушки, хватит с меня литературной гинекологии.
Я положила трубку и повернулась к мужу. Он выглядел плохо, но мужественно. Смотрел, совершенно трезво, в одну точку, на лбу появилась новая и сразу глубокая морщина.
– Так! Наши действия? – спросил муж.
– Кажется, тебе статью надо писать? – робко спросила я.
Он подошел ко мне и обнял с такой силой, что мои позвонки запели по очереди, как клавиши рояля.
– Мы прорвемся! – зло говорил муж. – Мы тебя вылечим!
От чего? До меня не сразу дошло, почему он так странно реагирует. Я уже говорила, что в области медицины мой умный муж несилён. Как всякий обыватель, он считает положительный анализ хорошим, соответственно, отрицательный – очень плохим. На самом деле все обстоит с точностью до
