действительно, все эти годы начальник отдела уголовного розыска всеми правдами и неправдами, старался сдерживать ее розыскной потенциал, заваливая рутинными оперативными заданиями, нагружая без меры всевозможной бумажной работой и давая в разработку лишь наименее значимые уголовные дела. А если, все-таки и предоставлял возможность взаимодействовать со следствием по хоть сколько-то сложному уголовному делу, то как правило это был безнадежный «глухарь». При этом Иван Николаевич требовал от подчиненной стопроцентной раскрываемости, а если начинал ругать, то делал это всегда намного жёстче, чем других сотрудников. Короче, всеми правдами и неправдами, стараясь выжить настойчивую оперативницу из своего отдела.
Эх, если бы знал тогда или хотя бы догадывался полковник Шереметьев, что же на самом деле творилось все эти годы в душе и личной жизни у этой молодой женщины, то возможно тогда бы он и не был с ней столь строг и суров. Но об этом, к сожалению, не знал никто на всем белом свете, кроме, конечно, самой Олеси Сергеевны.
Еще до того, как вполне заслуженно, за профессиональные качества, к тому же по прямой протекции следователя областной прокуратуры Ермолаева, который первым рассмотрел в молодой сотруднице талант сыщика, Киряк перевели в уголовный розыск, молодая женщина уже прошла через ряд суровых жизненных испытаний и имела глубокую психологическую травму. Во время расследования одного местного, а впоследствии резонансного областного уголовного дела, находясь в бессознательном состоянии, Киряк попала в руки к безжалостному убийце-садисту. И тот, прежде чем совершить очередное злодеяние, предварительно намеривался изнасиловать молодую оперативницу.
Олеся Сергеевна до сих пор хорошо помнила, как лежа на грязном и смердящем постельном белье, наброшенном поверх грубо сколоченной деревянной кровати, полностью голая и связанная таким образом, что у нее не оставалось даже малейшей возможности пошевелиться, она с ужасом снизу вверх взирала на похотливого душегуба. Осознавая в те тяжкие минуты, всю безнадежность сложившейся ситуации и с отчаянием ощущая свою полнейшую беспомощность, Киряк уже мысленно прощалась с жизнью. И хотя тогда волею судьбы ей все-таки удалось избежать физического изнасилования, но вот психологически у нее внутри произошел какой-то надлом. С той поры молодая женщина стала постоянно ощущать, что она словно утратила прежнюю непоколебимую уверенность в собственных силах. Ее «стальная», как ей казалось раньше, твердость духа исчезла, а вместо нее возникла унылая внутренняя пустота, хотя точнее будет сказать неопределенность. Словно вектор ее духа потерял верное направление и теперь бешено крутился по кругу, словно сошедшая с ума стрелка компаса. Впервые в жизни Олеся Сергеевна задумалась над тем, что больше не может быть уверена в себе на сто процентов, как это всегда было ранее, а все ее грезы о супермене в юбке, грозе бандитов и воров, теперь потерпели полное фиаско. Поселившееся в душе женщины чувство страха начинало
