Красной Армии, захватили населенные пункты: Калинковичи, Мозырь, Ельск, Шацилки и взяли более 1000 пленных. Они были помещены в бараки на не оборудованных для содержания людей сборных пунктах.
Заместитель начальника санитарной службы фронта майор Б. Хакбейл так описывал условия содержания военнопленных в лагере:
«Лагерь пленных при сборной станции для пленных – это был настоящий застенок. Никто об этих несчастных не заботился, поэтому ничего удивительного в том, что человек немытый, раздетый, плохо кормленный и размещенный в неподходящих условиях в результате инфекции был обречен только на смерть».
Бежавшие из плена красноармейцы давали показания нашим следственным работниками со страшными картинами издевательств со стороны польской военной администрации.
Валуев В.В. – «18 августа мы, около 1000 человек, попали в плен под городом Новоминском…Из нашего состава выбрали коммунистов, командный состав, комиссаров и евреев, причем тут же на глазах всех красноармейцев один комиссар-еврей был избит и потом тут же расстрелян. У нас отобрали обмундирование, кто сразу не исполнял приказания легионеров, тот был избит до смерти, когда падал без чувств, тогда легионеры силой стаскивали у побитых красноармейцев сапоги и обмундирование. После этого мы были отправлены в лагерь Тухоль. Там лежали раненые, не перевязанные по целым неделям, на ранах завелись черви. Много раненых умирало, каждый день хоронили по 30–35 человек…
По лагерю искали коммунистов, которых отправляли неизвестно куда…».
Кузнецов И.Г. – «В плен я попал 25 августа 1920 года, после чего я был арестован польскими легионерами…
При аресте у меня отобрали сапоги, шинель…По дороге из штаба дивизии мне удалось бежать…».
Зозулин П.И. – «В плен я попал 18 августа 1920 года…После чего меня раздели, отобрали сапоги, шинель, шаровары, фуражку, 3000 рублей денег, 1 рубль серебром, ударили несколько раз прикладом и после отправили в штаб 4-го Познанского полка…».
Кононов И.И. – «Около города Гродно, число не помню, наш 498-й и 499-й полки попали в плен к полякам. После разоружения у нас всех отобрали обмундирование, деньги, личные документы и даже сняли с нас бельё. Взамен отобранного обмундирования выдали старую рваную одежду. При допросе поляки спрашивали коммунистов и комиссаров, но мы никого не выдали, причем поляки нас избивали плетками и прикладами…
В лагере я пробыл полтора месяца, и за это время меня избивали двадцать раз польские легионеры. Не мог я больше перенести побоев и решил бежать…».
В одном из секретных докладов польской контрразведки, подготовленном для доклада «наверх» в октябре 1920 года о положении советских военнопленных говорилось:
«Беззаконие, царящее там, сводит на нет усилия польской антибольшевистской пропаганды в Красной Армии. Всё это может оказать негативное влияние на ход войны и на будущее польско-российских отношений…
