вызывали живейший интерес Маши. Давние рассказы матери о тёмном мире не отличались стройностью, а Мария очень хотела знать, где же и как обитают её близкие, родные люди. Впрочем, все серьёзные разговоры дожидались подходящего времени. Сейчас отец и дочь просто бродили по улицам города, с интересом смотрели по сторонам и с восхищением друг на друга, радуясь невероятной встрече. Время летело незаметно, но к вечеру они подустали и нагуляли аппетит.
– Где ужинать будем, дочь? – широко улыбнулся Андрей.
– Конечно, дома, папа! – Маша окатила его весёлыми брызгами серебристо-серых глаз, удивительно похожих по разрезу и необыкновенному внутреннему свету на глаза Эммы.
– Ох, а я даже не знаю, где ты живёшь?
– Неужели, дед Вадим не рассказал? – хитро взглянула на отца дочка. – На Университетском. Бывшая квартира Вадима Ароновича давно стала домом для нас с мамой. Теперь я живу там одна.
– Хочу к тебе прямо сейчас! – воскликнул Андрей. – А по дороге купим что-нибудь вкусненькое…
Отличная трёхкомнатная квартира на верхнем, десятом этаже величавого дома, спроектированного ещё в сталинские времена, встречала их тишиной и прохладой. Из просторной прихожей Маша повела отца в гостиную, расположенную прямо у входа в квартиру. Но Андрею захотелось немедленно осмотреть жильё дочери целиком. Ему и в голову не приходило, что Хароныч однажды приобрёл жилплощадь (или недвижимость, как стали говорить позднее), имеющую непосредственное отношение к далёкому прошлому Андрея. Он с интересом исследовал большую кухню, полюбовался видом из окна во двор и, миновав двери санузла, прошёл в маленький коридорчик, откуда можно было попасть в две другие комнаты квартиры. Маша сразу поняла, что отца тянет не в самый конец коридорчика, где с раннего детства находились её девичья спальня. Увидев одобрительный кивок дочери, Андрей распахнул двустворчатую дверь, как-то по-детски радостно хмыкнул и сделал шаг в просторную, очень светлую двадцатидвухметровую комнату с эркером. Разумеется, обстановка разительно отличалось от интерьера, жившего в памяти Андрея. Но окна, стены, высокий потолок с лепниной, хранили особую атмосферу его детства, а круглый стол посередине комнаты и старинная, изящная люстра над ним вызвали приступ нечаянной радости.
– Ты разрешишь мне переночевать в твоей квартире, Машенька? – покачивая головой, он смотрел по сторонам, не в силах окончательно поверить в реальность происходящего.
– Папа! Я никуда не отпущу тебя, пока это возможно!
– Спасибо, дочка! Тогда я буду спать в этой комнате, хорошо?
– Конечно, как пожелаешь! Но ты заранее знал или почувствовал, что именно здесь отдыхала мама, твоя Катрина?
– Не знал, Машенька, – Андрей вздохнул, обнял дочь и ласково прижал её к себе. – Зато я точно знаю, что в этой комнате много лет
