нигде совсем не налажали:Пошло не так, душа просила осень.
Душа просила снега и коньки,
Просила нелюбимую селедку.
Аэропорт, билеты, рюкзаки —
Домой, в свою обкатанную лодку.
Они вернулись вовремя, успели,
Им не достались эти две недели.
Вчера звонят.
И вот вопрос вопросов:
«Не знаешь,
Где сейчас с отъездом просто?»
* * *
Я сказала —
вернусь! И на этом
же месте Буду белое
пить.
И в продавленном кресле
Видеть озера муть
И слезу океана…
Я сказала – вернусь,
Только думала рано.
Я смешила Богов,
Я решала сама,
Мне никто не мешал,
И хватало ума.
Остановка случилась
Невиданной болью,
Как расплата за смех
Над судьбой и собою…
Дни тянулись, как годы,
И близилась смерть,
В целом, тетка не злая,
Если близко смотреть.
Я с ней даже дружила
Хмельными ночами,
Но она уступила.
Ушла, не прощаясь…
Я вернулась туда,
И в продавленном кресле,
За любимым столом
И на этом же месте,
Было то же вино,
И индус босоногий…
Я вернусь, черт возьми!..
Снова слушают Боги…
* * *
Время убегает, говорят.
Говорят,
Что люди не меняются.
Не вникаю.
Больше во сто крат
Мне теперь меняться стало нравиться.
Нравится вникать в лихих и сложных,
Нравится ходить по бездорожью,
Удивляться, видеть и не верить,
Рисовать придуманные двери.
Время убегает, не воротишь,
Да и не охота воротить.
Новые огромные ворота
Хочется построить и открыть.
Мир перевернуть не получилось,
Ох, уж эти юности порывы,
Тормоза заглохли и накрылись —
Это время нового отрыва.
Разрывая времени границы,
Годы поворачивая вспять,
Может быть, обычную синицу
Стоит отпустить, а не держать?!
* * *
Мы так и не попали на Маврикий:
Цунами, паспорт, цен аттракцион.
И мир такой огромный, многоликий
Взорвался мощным голосом Кардон.
Под бирюзовым небом Санта-Клары
Звучал глубокий голос Натали —
«Отважная прозрачность» Че Гевары,
Прекрасное признание в любви.
Там красный галстук носят пионеры,
Мы предали свободу, как могли.
А помните: «Советик маринеро!» —
Встречали раньше наши корабли?
Они простили, мы летим в их лето.
Свободы Остров – дальний перелёт.
Хемингуэй
