изобретение. Мне очень жаль… но эпизод погиб. «Мовиола» его зажевала. Разумеется, работали обычно с копией отснятой пленки (к тому же негативной, смотреть ее все равно было нельзя), но мысль, что малейшая неполадка превращает метры бесценного целлулоида в конфетти, крепко запала мне в голову – беззаконная, несбыточная мечта.
Мой монтажный компьютер – купленный три года назад Эффайн Графике 2052 – ничего испортить не может. Каждый загруженный в него кадр превращается в две защищенные от записи копии, а также кодируется и автоматически пересылается в архивы Манделы, Стокгольма и Торонто. Каждый мой дальнейший шаг меняет лишь ссылки на неприкосновенный оригинал. Я могу произвольным образом вырезать куски из сырого метража (именно метража, и именно пленки – только дилетанты пользуются претенциозными неологизмами вроде «байтажа»), перефразировать, импровизировать, заменять. И ни один кадрик не испортится безнадежно, не попадет на чужое место.
Впрочем, на самом деле я не завидую своим коллегам из эры аналоговых машин; я бы рехнулся, заставь меня работать на их неповоротливых агрегатах. В компьютерном монтаже самое медленное звено – человек, и я научился находить правильное решение с десятого – двенадцатого раза. Программа может ускорить сцену, исправить резкость, улучшить звук, убрать случайного прохожего, если надо – перенести все действие в другой интерьер. Технические задачи решаются сами собой, ничто не отвлекает от сути.
Итак, чтобы закончить «Мусорную ДНК», мне предстояло всего лишь превратить сто восемьдесят часов реального времени в пятьдесят минут осмысленного.
Я отснял четыре сюжета и уже знал, в каком порядке их монтировать: от серого к беспросветно черному. Нед Ландерс – ходячая биосфера. Страховые импланты «Охраны здоровья». «Добровольные аутисты» давят на общественное мнение. Оживление Дэниела Каволини. ЗРИнет требует крайностей, перехлестов, франкенштухи. Хочет – получит.
Ландерс сделал состояние на компьютерном железе, не на биотехнологии, но, чтобы преобразовать себя, купил несколько научно-исследовательских корпораций, работающих на переднем крае молекулярной генетики. Он просил снять его в герметически запечатанном геодезическом куполе, в атмосфере сернистого газа, окислов азота и бензиловых соединений: чтобы я был в скафандре, а он – в плавках. Мы попробовали, однако окошко моего шлема все время запотевало снаружи, покрываясь маслянистой канцерогенной пленкой, и встречу пришлось перенести на окраину Портленда. Неожиданно вышло еще лучше: не ядовитый купол, а голубое небо над штатом, который быстро догоняет Калифорнию по окончательному запрету на выброс промышленных отходов. Полный сюр.
– Я могу совсем не дышать, когда не хочу, – вещал Ландерс, вдыхая явно свежайший, чистейший воздух. Я уговорил его дать интервью на зеленой лужайке перед скромным административным зданием «НЛ-групп». (На заднем плане дети гоняли мяч, но их я убрал одним нажатием клавиши.) Ландерсу под пятьдесят, но с виду можно дать двадцать четыре. Плечистый, белокурый, голубоглазый, с румянцем во всю щеку – преуспевающий
