землях запрещены. А тут девушка, в чьих жилах та самая древняя кровь и течет, от смеха почти в истерике.
«Вот и отлично, – размышлял я, осторожно целуя Николь за ушком. – Пусть она пока смеется, а мне необходимо наведаться на „Удальца“, вечером капитана я могу на нем и не застать».
– Николь, у меня тут срочное дело. Ты уж не скучай без меня, его никак нельзя отложить.
Вообще-то я ожидал ее ехидного вопроса: как, мол, поживают в Монтоселе красотки, о которых наслышаны даже те, кто понятия не имеет, в какой стороне находится архипелаг? Но моя красавица только и смогла, что кивнуть в ответ, чтобы в очередной раз ткнуться лицом в подушку, не переставая всхлипывать.
Захватив карту, ту из двух, существование которой ни для кого не секрет, я вышел на палубу. Есть у меня и вторая, доставшаяся мне совершенно случайно, и о ней знает только мой навигатор. Отметить ловушки можно и на этой, а уж потом перенести отметки и на секретную.
– Пойдемте, – кивнул Роду и Ларду, дожидавшимся меня в тени кормовой надстройки.
Эти два великана и на «Мантельском удальце» не помешают. Неизвестно, как там с дисциплиной, и не хватало мне еще самому кулаками размахивать, несолидно. Хотя хватило бы и одного Ларда, он – воин. Причем такой, что не приведи Создатель дело дойдет до драки: кто куда убегать будет! Хотя, конечно, кулачный бой не основное его искусство.
– Господин Сорингер! – услышал я, едва спустившись с палубы на землю.
Голос принадлежал все тому же матросу с «Удальца».
«Сейчас на работу проситься начнет, только не нуждаемся мы в людях. Да и вид у него такой, как будто только из угольной шахты вылез. Такой нам точно не нужен», – успел подумать я, когда услышал:
– Господин Сорингер, – уже в который раз повторил он, заставив меня сморщиться: ну сколько можно-то! – Может быть, вас это заинтересует?
На его грязной ладони лежала вещица, вид которой ни о чем мне не говорил.
На взгляд выглядит забавно, но что с того?
– И чем она может меня заинтересовать?
Я взял безделушку, чтобы рассмотреть получше. Выглядела она как стержень квадратного сечения длиной с ладонь. На каждой из четырех граней имелись какие-то надписи. Сомневаться не приходится: Древнее письмо, его не спутаешь ни с чем – слишком своеобразная вязь. С одного торца стержня круглая пластинка величиной с монету не самого крупного достоинства. А с другого – полый граненый цилиндр, и в него даже мизинец не влезет, на дне цилиндра блестящий шарик. И все.
– Это древняя вещь, – торопливо начал объяснять этот замарашка. – Да ей просто цены нет!
«Ну и что с того, что древняя? Знал бы ты, сколько таких вещей через мои руки прошло! А сколько еще я их видел, когда работал в Коллегии! Вот у навигатора древняя вещь – зрительная труба, и ей точно цены нет».
– Досталась она мне случайно, – едва ли не захлебываясь, продолжил свои объяснения матрос с «Мантельского удальца». –
