могут понять и то, через раз. Говорит, всё непонимание от незнания происхождения слов.
По Казахстану он проезжал часто. Ругал дороги: «Вот здесь была яма, а теперь бугор. Починили, называется. Вот тебе и менталитет»! В таких вот интересных разговорах мы доехали до Актобе.
В городском автобусе в Актобе я встретил двух замечательных женщин, которые очень вдохновились моим путём в Тибет и даже пытались дать мне денег. Их казахские имена я не запомнил, но запомнил значения их имен – Гранат и Красивый Цветок.
В здании железнодорожного вокзала в Актобе есть недорогая гостиница – 1500 тенге за общую комнату, правда душ платный – еще 300 тенге. Там у меня случился долгий неприятный разговор с соседями, сначала о том, какого хрена я готовлю в номере на газовой горелке, потом о том, какого хрена я крещеный и еду в Тибет на святые места.
Мне задавали такие идиотские вопросы, как: «А что ты скажешь богу, буддист, ты или христианин»? – или: «А хоронить тебя, как буддиста или христианина»? – или: «А сколько тебе заплатили за это путешествие»?
Я, как мог, пытался им объяснить, что да, я крещеный, но это был не мой выбор, поэтому это «крещение» меня ни к чему не обязывает. Пытался объяснить, что я еду в Тибет исключительно из желания почистить карму, обновить дух и тело. И что я сам спонсирую свою поездку, что к такому маршруту пришел сам. И что богу насрать, какой я религии. Но меня здесь не поняли и обсмеяли в своем «деревенском» стиле. И не стали угощаться чаем, овсянкой и бутербродами с вокзальной колбасой, которая после, не долго думая, быстро напомнила о себе. Фу, бля, 500 тенге практически сразу в унитаз.
13 июля.
В Актобе два автовокзала – «Сапар» и «Экспресс». От «Сапара» идут маршрутки до Кандыагаша, откуда я и собирался сесть безбилетником, дабы проехать скучную пустыню, не сильно при этом поджарившись. Стоило 600 тенге. И билет пришлось покупать практически с боем. Что такое очередь в Казахстане, видимо, не знают.
Отдернул тетеньку впереди меня, попросил взять и мне билет. Там так принято: подходит к кассе один человек и берет билетов двадцать для остальных, стоящих сзади, и все лезут вперед дать денег, толкаясь и виртуозно матерясь на казахском. Он прямо, как будто создан для ругани – бугристый, резкий, с доминирующим положением согласных звуков.
Уже в Кандыагаше я поинтересовался стоимостью билетов до Шымкента – пятнадцать тысяч, но есть только на следующий день. Спросил у «справочного бюро» когда подходит следующий поезд в сторону Шымкента. Сказали, что через два часа. Спросили: «У вас есть билет»? Я ответил, что нет. Они улыбнулись.
До свершения моей успешной посадки безбилетником на поезд «Москва-Астана», мне пришлось задолбать, наверно, семь или восемь проводников. С последним разговор был короткий:
– Возьмите безбилетником до Шымкента за пять тыщ?
– Нет, мало. Десять.
– Хорош,