все оглядываешься? Гонится кто?
– А вдруг поезд поедет и нас как в кегельбане жахнет? – Было стремновато, и я действительно часто оглядывался. Наш вагон видно уже не было, тех, к которым шли, тоже. Так и топали по такой сюрреалистической дороге. Хотя вот уже видны очертания.
– Да брось ты, там же пути разбиты. До нас точно не доедет. Блин, а вдруг в натуре что поедет, надо ж запалить что-нибудь, – озаботился Толстый, – в этом тумане не видно ж ни хера… Так, давайте эти вагоны посмотрите, а я до головы поезда добегу, может, там по рации уже сообщили, – не дожидаясь от нас ответа, Толстый легкой трусцой побежал дальше.
Два вагона, выступившие справа из тумана, сохранились лучше, чем наш. Один из них мягко съехал с насыпи и стоял практически ровно, левой стороной опираясь как раз на крутой спуск. Второй, последний вагон поезда, лежал на боку в стороне. Вокруг вагонов бродили люди, многие курили. Двое парней на улице принимали раненых из лежащего вагона, которых им подавали через межвагонную дверь. Поодаль в разных позах лежало человек семь, над ними колдовал мужчина лет тридцати пяти, рядом две женщины рвали простыни на бинты.
– Алекс, давай в вагон, девчонок посмотри, я пойду с доктором перетру, – коротко глянул на меня Олег.
Да что они заладили-то все, Алекс, Алекс. Даже слух режет. Ладно бы еще он Саню Саней называл, а меня Алексом, чтоб не перепутать, но Толстого все Толстым называют! Вслух возмущаться я не стал, а полез в вагон, по уже откинутым ступенькам.
Внутри слышались сдавленные стоны, в дальнем конце кто-то голосил благим матом. Почти как и в нашем обстановка, только крыша там, где полагается. И здесь царил полумрак, сумрачный из-за тумана свет попадал только в окна левой стороны. Справа многие стекла были выбиты и виднелся щебень насыпи. На одной из коек рядом с входом на нижней полке лежал мужик с торчащим из-под майки большим пузом и тонкими бледными ногами. Терпко пахло мочой – наверное, печень больная. Была. Головы не видно, на ее месте груда щебня, наваленного из окна, вперемешку с битым стеклом. На полу уже натекла целая лужа густой крови.
Я не удержался, поднял с пола одеяло и накрыл труп. Вышел обратно в проход и тут же вцепился в верхнюю койку, отброшенный сильным толчком. Мимо пролетел мужик, даже не обративший внимания на столкновение. Какой невежливый. Но раза эдак в полтора побольше да и шире меня, поэтому о том, что он гомосексуалист, кричать я не стал, ограничившись парой ругательств себе под нос. Внутри появилось сдерживаемое раздражение.
Стараясь сохранять невозмутимый внешний вид, пошел дальше по вагону, всматриваясь в сумрачные помещения пассажирских отсеков, высматривая девушек. Из противоположного конца вдруг послышались крики – кто-то там ругался, и я даже догадываюсь кто.
Ускорил шаг, между делом прихватив с пола попавшуюся на глаза закатившуюся под боковую полку пустую водочную бутылку. Лучше б, конечно, шампанского, но, видно, гурманов не было. В бутылке еще и плескалось немного, так что если все спокойно будет, то не идиотом можно
