в здешних местах, как узнал удивленный Олекса, жена рожала детей на коленях мужа. В таком случае мужу было легче самому рожать, чем слышать душераздирающий крик жены. На этот раз он загодя приобрел особый стул «машбер», на котором Илана и произвела на свет дочурку. И теперь Адинай был вне себя от радости. На голове у него возвышался новенький тюрбан, на ногах тоже новые наалимы, на плечах халлук – недлинный халат из дорогой индийской ткани, на одном из пальцев рук поблескивал золотой перстень с печатью. Именно этой рукой Адинай взмахивал чаще всего, чтобы побольше людей видело его дорогой перстень. Талию Адиная охватывал широкий кожаный с украшениями пояс с привязанным к нему увесистой сумкой-кошельком – пусть видят все, какой он хозяин! В новой одежде щеголял Тамир. И малышам тщательно вымыли лица, выскребли грязь из ушей, причесали, пригладили курчавые черные волосы, и теперь ребята, глядя на отца и подражая ему, молча стояли, не прыгая и не пища, в сторонке. В одежде из финикийской пурпурной ткани с узорами и поблескивающими на солнце украшениями, со множеством модных складок и пряжек, в платочке из индийского прозрачного шелка Яэль выглядела легендарной царицей Савской – не меньше… Взоры молодых и старых жителей поселка нескончаемо долго останавливались на ней и никак не могли перекочевать на другой предмет, даже на золотой перстень Адиная.
Пока люди толкались вокруг хозяина во дворе, с моря потянуло прохладцей. По чистому небу побежали белые растрепанные лоскутки то ли ваты, то ли дыма, которые быстро сгущались и тянули за собой сначала сероватую, а потом почти лиловую волну тучи. Темную стену стали разрывать вдоль и поперек извилистые огненные змееподобные молнии. Высоко вверху что-то треснуло, потом загрохотало, рассыпалось, покатилось и, ослабевая, потонуло в далеке.
– Родилась моя дочка и всем принесла радость – будет дождик! – воскликнул Адинай и поднял вверх руки, как бы приветствуя надвигающиеся тучи и рычание грома. Все закивали головами, заговорили, все соглашались с хозяином – это его дочка позвала дождь, по которому так скучает, сохнет, превращаясь в пыль, земля.
Ликование продолжалось уже в доме Адиная. По еще древнему обычаю двери домов здесь на металлические засовы и тяжелые замки не закрывались. Вход был для всех свободным. Даже когда хозяин приглашал гостей и устраивал пир, сюда мог прийти любой человек, сесть рядом с гостями и разговаривать с ними о чем угодно. В доме было тесновато, но это нисколько не смущало собравшихся. Вопрос-то решался очень важный: как назвать новорожденную? Как правило, появившимся на свет девочкам родители с подсказкой соседей давалось сразу два имени, а когда девочка становилась девушкой, она сама, по своему вкусу решала, какое одно имя оставить себе. И ей в этом никто не перечил.
– Первое, – старался перекричать всех Адинай, – моя дочка – сокровище!
– Сигаль[57]! – дружным хором ответили собравшиеся. – Сигаль!
– Мазаль[58]! – крикнул кто-то из толпы.
– Верно, счастливая, – вмешался
Сигаль – сокровище (
Мазаль – счастливая (е
