огляделся. Запомнить бы это местечко, чтобы приходить сюда хоть изредка.
– Ладно, пошли, – согласился с ним, и петляющая тропинка повела нас куда-то круто вниз в густую чащобу невероятно колючего кустарника.
– Обэрэжно, Толя, нэ зачэпысь, – предупредил провожатый. Вовремя предупредил – уже торкнул рукой, хорошо хоть неглубоко.
Попетляв минут десять, вышли, наконец, к санаторному корпусу. Тот ли это корпус, куда попал ночью, или нет, так и не понял. В свете дня все выглядело иначе и не столь таинственно.
Мы прошли в кабинет администратора.
– Давайте ваш паспорт, – попросила дама в белом, как у врача, халате.
– Нет у меня паспорта, – ответил ей.
– Забыли?! Как же так? Ехали в другой город и без документов?
– У меня его вообще нет. Я еще школьник.
– Школьник? Георгич, а як же я его оформлю? – растерялась дама-администратор.
– А ты запиши моим сыном. Его тэж Толиком зовут, – предложил отец Толика Беленького.
– Все одно, документ нужен.
– Принесу его метрику, якщо знайду.
– Та зачем она мне? Он же у тебя взрослый, у него паспорт должен быть.
– Нэма в нього паспорту. Вин же военный.
– Та знаю. Шо будем делать, Георгич?
– Тоди запиши, шо вин мий младший, и тэж Толик. Тилькы нэзаконный. Из Харкова, – неожиданно выдал Василий Георгиевич.
– Незаконный? – удивленно спросила дама-администратор.
– Ну, да. Был грешок, – твердо ответил тот, добродушно хлопнув меня по спине.
– Ладно, Георгич, шо з тобою робыты. Так и запишу, харьковский сынок нашего Дон Жуана из Мариуполя, – рассмеялась дама-администратор.
Так я стал Толиком Стаскевичем из Харькова – младшим сыном Василия Георгиевича.
– Ну, прощевай, сынку. Мэни на работу пора, – пожал он руку и вышел из кабинета.
Меня вписали в множество каких-то журналов и, наконец, повели на третий этаж, где показали чудесную комнату. Там расстался со своим чемоданчиком, и мы направились в столовую. Утомленный обильным угощением у Стаскевичей, от завтрака отказался и лишь издали познакомился со столом, где будет мое постоянное место.
– Перед обедом зайди к врачу. Не забудь, – закончила инструктаж дама-администратор.
– Зачем? Я не болен, – ответил ей.
– Так положено! Раз уж попался, Стаскевич младший, живи по нашим законам, незаконное дитя, – насмешливо хихикнула она.
Вернулся в комнату. Раздвинув шторы, обнаружил дверь на широкую лоджию. Какая красотища! Балконы были только у моих друзей, а от нашего балкончика в маленьком домике дореволюционной постройки давно остались только две балки-рельсины и заложенная кирпичом дверь.
С лоджии виднелся лишь небольшой клочок моря с множеством кранов на берегу. “Морской порт”, – догадался я. Прямо у корпуса – асфальтированная площадка, от которой волнами поднимался горячий воздух. Вдоль площадки – садовые скамейки, приютившиеся под кронами высоченных акаций, образующих тень, но скрывающих море. Жарко.
Глянув
