Кенсинктон выглядел очень напряженно, что навело меня на мысли о неизбежном неприятном разговоре.
– Как спалось, Мисс Бэррон? Почему Вы не завтракаете?
– Служанка сказала, что Вам хотелось позавтракать со мной, вот я Вас и жду.
Вопреки слухам, Мистер Кенсинктон оказался интеллигентным человеком, он отодвинул мне стул, я села и подождала, пока тот сядет напротив. На таком коротком расстоянии мне не создавало труда разглядеть каждую морщинку на его лице, но я не могла на него даже взглянуть, прервал тишину он:
– Вы узнали тайну нашего брака, из-за этого Ваш визит?
– Да, Вы правы, но…
– Всё сложнее, чем вам рассказала ваша мать. Ведь это она проболталась, не так ли?
– А я э-э-э…
– Прошу, выслушайте меня и не перебивайте. Я постараюсь рассказать всё как можно короче, так как у меня много работы и мало времени. Когда я женился в первый раз, мне было двадцать девять лет. Мою жену я очень любил, но случилось так, что она умерла, сгорела, просто сгорела от высокой температуры, так и не родив мне ребенка. А когда я увидел Элизабет… Она стояла на одном из этих многочисленных балов у окна такая одинокая, все танцевали, веселились… В ней я увидел тоску, которая на тот момент была и во мне. А ребенок не был для меня помехой на пути к женитьбе. Конечно, ваша семья попыталась скрыть от меня беременность вашей сестры, и всё бы прошло гладко, если бы не тот факт, что три года назад доктор сказал, что я не могу завести детей из-за военной травмы молодости. Теперь же у меня полноценная семья, я даже благодарен этому садовнику за такого красивого сына. Обо мне ходит нелестная молва, всё из-за того, что я редко посещаю все эти шумные мероприятия, но, несмотря на то, что Элизабет любит сына больше, чем меня, я считаю нашу семью счастливой. Знаешь, у лжи есть такое свойство, что если все долго верят твоему обману, то спустя некоторое время ты и сам начинаешь верить. Я, например, уже сам поверил, что Генри стал моим родным сыном. Что же, все карты раскрыты и все вопросы решены. Если позволите, то я поднимусь к себе в кабинет.
– Да, да, конечно.
Мистер Кенсинктон всё также холодно поклонился, поднялся по лестнице и скрылся из виду. Я встала со стула и пошла в холл, думая об услышанном, как вдруг дверь открылась и вошла Элизабет с сыном Генри да несколькими няньками. Однако я не хотела сейчас с ними разговаривать, несмотря на моё фальшиво-радостное выражение лица, которое я нарисовала при виде их счастливых лиц. Мне пришлось врать про внезапную головную боль, чтобы остаться одной и подумать, как мне реагировать на эту трехлетнюю семью. Вечером я спустилась на ужин, но есть мне не очень хотелось. За столом я отвечала на вопросы Элизабет о семье и моих планах на жизнь безучастно, хочу сказать, что материнство и брак очень изменили мою сестру, она стала спокойнее и счастливее. Может, зря я жду другую жизнь, не все браки заранее неудачные, может просто понадеяться на судьбу, быть может я стану самой счастливой, выйдя
