либерных фибровых чемоданов и два огромных рюкзака.
Доковыляв до прихожей, Лупцов сорвал с вешалки пальто. Он слышал, что на лестничной площадке происходит нечто странное, будто все жители этажа одновременно принялись выносить из квартир мебель. Проходя мимо зеркала, Лупцов вздрогнул и отдуваясь подумал: «Что бы это все могло значить?» – оно было завешено белой простыней, как при покойнике.
В комнате опять распахнулась и захлопнулась форточка, впустив на несколько секунд уличный шум. Хозяин квартиры потрогал лоб, добрел до дивана и, улегшись, натянул на себя пальто. Затем он попытался вспомнить, что произошло накануне вечером, но сознание его почти моментально затянуло бессмысленной вереницей образов и видений.
Перед вторым пробуждением ему приснился дурацкий сон, будто на улице он встретился с Прогрессом – трехметровым лингамоподобным колоссом из нержавеющей стали, в жестяном смокинге и с гаечным ключом в руке. Изо рта у рукотворного голема торчала выхлопная труба, из которой валил густой сизый дым. Прогресс мигал глазами-лампочками, стучал ключом по жести и металлическим голосом канючил: «Ну, чего тебе изобрести? Хочешь пуленепробиваемую голову? А хочешь брипп? Адская смесь. Тебе понравится».
Сколько прошло времени между двумя пробуждениями, Лупцов не знал, а когда очнулся от собственного крика, первое, что он вспомнил, это свои имя и фамилию. Чувствовал Лупцов себя вполне отдохнувшим, и лишь странное чувство опустошенности напоминало ему о том, что в его жизни произошло нечто неординарное.
На улице было светло, но воздух за окном походил скорее на зеленую прудовую воду. Сквозь пыльную тюлевую штору Лупцов увидел двор со сквером, похожие на большой, опустевший аквариум, и небо какого-то неестественного нефритового оттенка. Правда, эта странная метаморфоза не вызвала в его душе ни паники, ни сколько-нибудь серьезного интереса. Он лишь констатировал, что за пределами квартиры воздух каким-то образом сгустился, вспомнил сон, чертыхнулся и довольно резко поднялся с дивана. Гораздо больше Лупцова расстроило то, что во всей квартире было отключено электричество. Он несколько раз щелкнул выключателем в ванной комнате, в полумраке смочил лицо водой и пошел ставить чайник.
Тыкая зажженной спичкой в конфорку, Лупцов вспомнил, что сегодня суббота, а значит, не надо идти на службу. Когда огонь от спички добрался до пальцев, Лупцов бросил ее и зажег новую. Но газ не загорался. Лупцов по очереди покрутил все вентили, затем сел на табуретку и вслух сказал:
– Вот тебе и прогресс. Сон в руку.
Недоумевая, Лупцов подошел к окну. Небо действительно было каменисто-зеленым, в мелкий перистый рубчик и напоминало отшлифованный спил какого-то минерала. В противоположность ему белесое солнце выглядело круглым отверстием, дыркой, в которую вливался привычный дневной свет. Оно не слепило и не грело, но странным образом успокаивало, ослабляя тягостное впечатление от небесной тверди.
Лупцов взглянул на будильник, но часы остановились ровно на двенадцати, причем все три стрелки наложились друг на друга с такой точностью, будто их установили специально. Это обстоятельство поразило его больше всего: в квартире, кроме самого хозяина, никого не было, будильник был куплен три дня назад, соответственно и батарейки в нем были совершенно новые, а значит, встать часы могли только потому, что сломались.
Пришлось Лупцову идти в комнату за наручными часами, но оказалось, что те и вовсе ничего не показывают. На грязно-зеленом экранчике, там, где обычно пульсировали цифры, было пусто.
– Время умерло, да здравствует время, – мрачно пробормотал Лупцов, перевернув часы, будто таким образом можно было вызвать их к жизни. Он вертел их, рассматривая экран под разными углами. Затем понял, что дело не в приборчике и, все более раздражаясь, проговорил: – Ну не могли же одновременно сломаться сразу двое часов.
Постепенно в голове у Лупцова вырисовывалась связь между странной поломкой, отсутствием электричества и газа и появлением этого странного небесного купола. Он понимал, что таковая существует, но дать более-менее толковое объяснение апокалипсическому феномену не мог.
– И солнце стало мрачно, как власяница, и луна сделалась как кровь, – пробормотал Лупцов. – А небо-то почему зеленое? Это ненормально.
Лупцов попытался было узнать время по телефону, снял трубку и, еще не донеся ее до уха, понял, что связи нет. Правда, ему показалось, будто где-то очень далеко, на другом конце провода, кто-то тихо поскребся и глухо кашлянул. Лупцов постучал по рычагу, несколько раз громко сказал: «Алле!», но аппарат безмолвствовал, и как-то незаметно, исподволь, недоумение хозяина квартиры сменилось страхом, который пришел к нему именно через предметы, потерявшие свою функциональную значимость.
Когда из прихожей послышались странные звуки – торопливые шаги, громкое шуршанье и сдавленный стон, – нервы у Лупцова не выдержали: затаив дыхание, он взял с кухонного стола большой столовый тесак и в ожидании замер.
