и получив несколько неприятных царапин, он приник к сетке густых ветвей: мужчина резко обернулся, обнажил клинок и сделал несколько шагов в сторону Пало. “Только не подходи!”
Караульный подбежал к костру и схватил массивную палку, затем поднёс её к огню и поднял над собой. Теперь он держал в руках факел. “Что же ты задумал?” Он медленно направился к месту, где прятался юноша. “Принял меня за роднара? Нет, огня я не боюсь.” Пало осторожно протиснулся глубже в заросли, сжимая в руках порванный местами мешок. Уловив движение, мужчина ускорил шаг и через несколько секунд уже стоял в непосредственной близости от укрытия Пало. Он водил факелом из стороны в сторону, приблизив его к кустарнику – так, что юноша чувствовал на лице его жар. “Если я – роднар, значит, он ожидает, что я испугаюсь огня и сбегу, тогда он успокоится и вернётся к костру”. Пало что было мочи бросился вглубь через густое переплетение тонких веток, расчищая себе путь. Мужчина отпрянул, но, осознав, что зверь удаляется, немного осмелел и продолжил свою игру с огнём.
Юноша, поцарапанный и в порванной одежде, сделал ещё одно усилие и буквально выкатился на равнину, покрытую светящейся травой: стена пивама кончилась так же резко, как и началась. Он быстро поднялся и огляделся. Пало находился на небольшой равнине с покрывалом из светящейся травы; чуть впереди начинался лес, слева и справа – одиночные кусты всё того же пивама и катульи, чьи мерцающие светло-розовым ягоды словно парили в воздухе.
Он проверил, цел ли Галог и сел на траву, расположив овальный сундук перед собой. Теперь, на уровне земли, света было достаточно. Пало занёс руку над крышкой и замер: гортанный рык разрезал тишину. Кровь моментально застыла в его венах; юноша похолодел с головы до пят. Рык повторился. Без сомнения, он шёл из леса, начинавшегося в тридцати шагах перед ним. Пало, не сводя глаз с зарослей, нащупал в мешке клинок и резко встал, держа оружие перед собой.
Реагируя на быстрое движение, роднар вышел из тьмы на освещённую травой равнину. Пало никогда не видел этого хищника, но теперь начал понимать, почему старейшины так ограничивали передвижение жителей ночью и зачем нужны караульные и защитные костры. Это был очень низкий зверь – не больше локтя в холке – на массивных коротких согнутых готовых к прыжку лапах, которые оканчивались длинными, как тот клинок, что Пало сейчас держал в руках, острыми когтями. Только у него клинок был один, а у роднара – по четыре на каждой лапе. Итого – двадцать четыре клинка: лап было шесть. Плоская морда оканчивалась двумя тонкими и длинными клыками; хвост – тремя длиной с палец шипами, расположенными наподобие веера. “Это машина смерти, и сегодня своей жертвой она выбрала меня. Если я брошусь назад, я спасусь, но во-первых никогда не узнаю тайну Галога, во-вторых, меня поймают с поличным. Хорошенькое получается посвящение”. Он крепче сжал клинок в своей руке и встал в стойку – как его учил Госса. “Он же выжил в поединке с роднаром. Чем я хуже?”
Зверь
