блинов со сметаной Карасиков несколько успокоился и лёг спать. Алевтина уже давно сопела рядом, а он всё не мог заснуть.
«Всё настроение отпускное обделала, стервь великовозрастная. Одно успокоение, что завтра на рыбалку поеду…»
Карасиков уснул, демонстрируя плохую выработку тестостерона густым храпом…
Проснулся он рано, в пять утра. На тумбочке пиликал мобильник, работающий сейчас в режиме будильника. Карасиков, словно солдат—первогодок, подскочил с супружеской кровати, образца 85 года выпуска, которая при этом издала тошнотворный скрип; оделся примерно за минуту, что, в принципе, ему не всегда удавалось в армии. Ну а здесь-то стимул! Рыбалка, о которой он мечтал долго, зачёркивая дни в календаре!
Сумка была приготовлена ещё с вечера. Торопливо позавтракав, Карасиков преодолел несколько лестничных маршей, которые отделяли его от долгожданной свободы. Вперёд, к мечте! Свобода, чистый воздух, отсутствие супруги, которая, докучая своими бесконечными придирками, отравляет его жизнь многие годы, туда, на озёра, о которых он мечтал целый год!
Получасовая тряска в троллейбусе, затем электричка. Какие мелочи, все эти неудобства в муниципальном транспорте, по сравнению с тем, что ему предстоит сегодня!
Вот он, долгожданный мосток, на котором он и будет сидеть сегодня, несмотря ни на что! Будь то землетрясение, наводнение, цунами или оползень! Наплевать на всё!
Карасиков закинул удочку. Ну, естественно, перед этим, насадил червя на крючок. Утро обещало жаркий день, но, пока ещё об этом говорить было рано, ведь всего-то пять пятьдесят утра. Поплавок, словно втягиваемый в лоно озера, утонул наполовину в воде. Подсекаем!
На крючке болтался какая-то жалкая особь, именуемая рыбой. К какому классу и отряду она относилась, Карасиков не знал по нескольким причинам: плохому знанию биологии, наплевательскому знанию биологии, так как он, будучи технарём, презрел многое, предпочтя сопромат, механику и детали машин. Нет, он не был техническим сухарём, презрев русских и французских классиков, предпочтя их творения эпюрам балок с защемлённым концом – вовсе нет! Чувство прекрасного было очень свойственно ему, Карасикову. Именно поэтому, он снял жалкую рыбёшку с крючка и забросил подальше в воду. Гринпис, да и только!
– Ловись рыбка, большая и очень большая, – пробормотал он, закинув удочку во второй раз.
Поплавок на этот раз, принял, выражаясь техническим языком, состояние полного покоя, или устойчивого равновесия – да какая, в конце концов, разница! К чёрту всё, что связывало и связывает его с работой! Да здравствует отдых! Насрать на начальство, супругу и любовь к производству злополучных электромясорубок, над чертежами, которых он корпел последние семь лет. Было бы что молоть, а остальное образуется само собой! Вот проблема-то ещё!
Поплавок, на этот раз замер серьёзно и надолго. Прошло часа два, и он, Карасиков, решил, что пора бы выпить немного водочки. Не пьянства ради, а токмо во имя здоровья, долголетия и быстрого снятия стресса,
