Руки не маячили. Спина не разгибалась. Тело сделалось вялым. Работать не хотелось, ничего не хотелось, ничего не моглось, желалось ещё выпить. Петрович никак не мог дождаться ни того, чтобы земля, наконец, закончилась, а того, когда Волков опять придёт. Пока ждал, за полчаса докопал всё же до сада, где начиналось сужение. И встал – ни рукой, ни ногой не пошевелить. А Волков всё никак не шел. Наконец-таки дождался – пришёл, дымя сигаретой:
– На, покури, отдохни!
– Я не курю, Серёж. Ты мне лучше ещё хоть пять капель принеси, а то упаду, не кончу… – пожаловался Петрович.
– Ладно, только не падай, – парень докурил сигарету и сходил за очередной порцией.
Но не помогла водка. Еле-еле, с неимоверным усилием, где-то тяп-ляп и кое-как, убив чуть ли не три четверти часа времени, дотерпелся, вымучился конец палисадника.
Несколько раз, думая, что всё, окончена работа, выбегал Волков и, разочарованный, уходил.
Напоследок даже ещё один стаканчик притащил, но тут уж Петрович подоспел, финишировал и без неё, стервы беленькой.
Выпить, конечно же, не отказался. Измождённый, утерев ладонью со лба пот, с хрустом в костях присев на скамеечку возле сада, объявил:
– Принимай работу, хозяин!..
Тот махнул рукой и вынес магарыч – неполную бутылку водки.
– Как договаривались. Остальное ты по ходу выпил, – но засмеялся, заметив Петровичев испуг, и вытащил из кармана чекушку: – Ладно, вот тебе сверх обещанного, за оперативность да в честь праздника. И стаканы эти забери, чтоб не валялись здесь, выкинешь там где-нибудь.
Петрович, засунув большую бутылку за пазуху, маленькую в карман и пособирав разбросанные по всему палисаднику пластиковые стаканчики, все пять штук, благодарно откланялся.
Жизнь-то налаживалась. Сто пятьдесят внутри да пол-литра с лишком на перспективу веселили сердце, позволяя взглянуть на новый день с оптимизмом. Сегодня можно не ждать, как спасение, Толькин сабантуй.
Самое главное – уберечь добытое нелёгким трудом от «горюющих ребят» – Хрипатого, Славуни да Сашки Распутина. Конечно, Петрович не жадина и жадиной никогда не был, но в данном случае делиться – не представлялось умным делом. Во-первых, он горбатился не для того, чтобы их угощать. А во-вторых, мало слишком – и ему не хватит, и им только губы помочить. Ладно ещё Сашка, тот родня, но других двоих «любителей на хвост упасть» поить – только добро переводить зря.
Такие вот мысли нет-нет и омрачали приподнятое, в целом, Петровичево настроение, когда в пределах видимости снова появился обнаруженный тремя часами ранее любопытный домик. На этот раз желание доглядеть перебороло.
Петрович спустился с дороги и подошёл поближе. Осмотрел, обошел вокруг – домик как домик – да и зашёл внутрь. А там… Там ничего особенного: посередине большой стол, по бокам у него лавки, чтоб сидеть. Единственное, что заинтересовало, это керосиновая лампа, висевшая на вбитом в потолок крючке.
