все чем-то жертвуем ради веры, – усмехнулся Фолько.
По правде говоря, он был уродливым мужчиной – отсутствующий глаз, шрам, крючковатый хищный нос, – но от его улыбки словно прибавлялось сил. Его любили и мужчины, и женщины, и в первую очередь сама Катерина. Она отвечала взаимностью на его любовь к ней с самого начала и по сей день.
Он наклонился, поцеловал жену и ушел.
Это случилось за десять дней до того, как к Адрии Риполи, изображающей девушку с фермы неподалеку от Милазии, пришел посыльный из дворца, принес одежду и известил, что на следующую ночь ее отведут прислуживать графу. За это она получит щедрое вознаграждение. Если же девушки не будет на месте, когда за ней придут, дом подожгут, а их с тетей и дядей найдут, куда бы они ни сбежали, и убьют.
Коппо Перальта, который с лета жил – также под чужим именем – в самой Милазии, чтобы по поручению Фолько присматривать за Адрией, раньше нее узнал, что скоро ее позовут.
За соседями девушки наблюдали другие люди, приехавшие на юг вместе с Коппо. За несколько дней до появления посыльного видели, как младший сын с ближней фермы отправился в город, и проследили за ним. Он ходил один, не прихватив ничего для продажи на рынке, да и день был не рыночный.
Парень подошел к стражникам у главного входа во дворец, что было необычно для крестьянина, поговорил о чем-то с капитаном, а потом развернулся и покинул город, и больше никаких дел у него там не было.
Фолько еще в Акорси говорил Коппо, что почти наверняка найдется кто-нибудь, кто это сделает. На том и был построен их план. Коппо спросил, можно ли потом убить этого человека, кем бы он ни оказался, но ему ясно дали понять, что нельзя. Во всяком случае, до тех пор, пока все не закончится.
До следующих шагов из дворца Уберто могло пройти какое-то время, но не так уж много, а Фолько всегда учил своих людей опережать события на несколько шагов, а не поспешать за ними. Сообщение доходило до Акорси за четыре дня, по крайней мере в это время года. Коппо отправил на север человека в тот же день, а затем пошел в святилище, которое предпочитал посещать в Милазии, чтобы помолиться.
Если дело наконец-то стронулось, им, несомненно, нужен был человек, который помолится святому Джаду о безопасности и успехе предприятия, и Коппо подходил для этого как никто. Он молился по крайней мере дважды каждый день своей жизни – в святилище, если представлялась такая возможность, – чтобы почтить свою мать и своего бога.
При Коппо постоянно было два человека, да еще одного он нанял прямо тут, в Милазии. Одного из них Коппо поставил у западных ворот, благодаря этому они сразу узнали, когда курьеры из дворца выехали по направлению к ферме, чтобы взглянуть на Адрию. Фолько предупреждал об этом Коппо и Адрию тоже, разумеется. Для Уберто она была старовата и слишком высока ростом, но зато гибкой, с роскошными рыжими волосами. Фолько не сомневался, что ее пригласят ночью к Зверю.
У Коппо было собственное мнение насчет внешних данных Адрии: он бы назвал их весьма скромными, но был бы вынужден признать, что столь низкая оценка отчасти является его реакцией
