Поэт Август М., выступавший вчера в Доме литераторов, представился собравшимся как якутский гений. Нет, не первый, нет. Он представился как последний якутский гений. Разницу чувствуете? Гениев и раньше было немного, скромно сказал Август М., а сейчас их совсем нет, вот только я остался, однако. Таковы особенности полярного климата. Черные длинные волосы. Тоже северная деталь. Правда, волосы, похоже, давно не мыты. Однако.
Якутский гений нервно кусал ногти, смотрел постно.
Часть журналистов сразу слиняла.
«Меня знают в Якутске и в Париже».
После этих слов из зала вышло еще несколько человек.
Ведаков остался только потому, что сидящий впереди Сашка Калинин слушал якута с непонятным интересом. Что-то видимо находил в болтовне последнего гения. Он просто так время терять не станет. «Оледенение душ… Эпоха ужаса… Мертвые языки ледников спускаются к мировым столицам… Глаз последнего охотника… Моя душа – как распахнутое северное сияние… Я пришел вымораживать бледные страсти… Москва – мегаполис карликов…»
Как ни странно, у якута была своя концепция.
«Главный двигатель мирового искусства – лепра».
Сперва Ведаков решил, что ослышался. Решил, что на самом деле якут произнес – депра. Но нет, никакой депры, депра – это для горожан. Август М., последний якутский гений, говорил о лепре. Именно о ней, о страшной, неизлечимой болезни, живьем медленно поедающей людей. Понимание искусства – это понимание неизбежности неизбежной смерти, сказал Август М. Лепра поражает человеческое тело, а искусство поражает человеческую душу. Мировое искусство возникло как ранняя реакция человечества на ужас проказы, как подсознательный рефлекс умирающего человека – защититься. Как инстинктивная попытка зацепиться за живую жизнь, создать хотя бы миф, закуклиться в собственных представлениях, как бы ни были они наивны. В запечатанную скорбью душу не всякий микроб проникнет. Образ мира, течение наших смертных мыслей, деяния и апатию – все определяет лепра.
Так считал последний якутский гений Август М.
Трибы больных людей всегда кочевали по Азии, медлительно заявил он. На равнинах Европы еще бродили жирные мамонты, мускулистые неандертальцы размахивали тяжелыми дубинками, а по снегам Азии кочевали люди разумные, обсыпанные снежной сыпью…
Первым не выдержал Калинин.
«Кто ваш босс?» – бросил с места.
Наверное, хотел узнать имя мецената, пригласившего поэта в Москву, но Август М. вопрос понял по своему, ответил негромко:
«Смерть!»
«Это вас заводит?»
«Это открывает будущее».
«Прочтите нам свои стихи».
«С удовольствием. Но по-французски».
«А почему по-французски? Здесь сидят исключительно русские журналисты».
«Мегаполис карликов не способен на понимание. Мне удобнее читать по-французски, все равно смысл до вас не дойдет».
Калинин заржал. Ведаков завистливо пожал плечами. У Сашки
