знаю это. И советую тебе немедленно избавиться от него».
– Ладно, отдам его Глисту, – решился Вонючка
– «Не вздумай! – Вдруг мысленно закричала Лизи. – Лучше выброси его».
– Но что он можешь сделать?
– «Убить».
– Но как? Если им сильно двинуть по затылку, тогда да. Может и убьет. А так…
Он покрутил пистолет в руке и невольно залюбовался тем, как он был ладен и как ловко и удобно ложился в руку. Так бы и не расставался с ним.
«Эти предметы не должны попасть в банду, – продолжала встревоженная Лизи.
– Но Глист и сам может найти такой, – не успокаивался Вонючка.
«Он не поймет, как он пользоваться. Пока не поймет. А когда поймет, то будет ничем не лучше взрослого. Тем более, в нем нет патронов».
– Зря ты про него так, – сказал Вонючка. – Он старше меня. И очень умен. Вон какую банду сколотил.
«Тем он и опасен, – мысленно проговорила Лизи. – Не ходил бы ты к нему».
– Но я должен, – настаивал Вонючка, – я ему и так просрочил стрелку.
«Тогда есть повод уйти раньше. – Лизи чуть не умоляла. – Прошу тебя. Давай уйдем сегодня. Ты же обещал, что мы уйдем из города».
Вонючке, конечно, не терпелось свалить из города, но он побаивался Глиста. «Сегодня же, – мысленно сказал он себе, – нужно с этим долгом покончить и уходить из города».
«Ты ему ничего не должен, – Он понял, что Лизи подслушала его мысли. – Он покалечит тебя за то, что ты сделал с Сопатым».
– С Сопатым я сам разберусь, – заявил Вонючка.
«Я боюсь, Джошуа, – Лизи впервые назвала его по имени. – У меня плохое предчувствие. Сопатый сильнее тебя».
– А я ловкий – хвастливо произнес Вонючка. – И еще у меня есть дар.
После этих слов Лизи немного смягчилась.
«Чтобы твой дар работал, – мысленно сказала она, – ты должен тренироваться».
– Но я не хочу сейчас тренироваться.
«Ели ты не будешь тренироваться, твой дар пропадет зря».
И тут Вонючка понял, что тренировки ему сегодня не избежать. Сколько раз их мысленные диалоги сводились к тому, что он должен заниматься. Тренировки по развитию его дара были не менее утомительными, чем головокружение, которое он всегда испытывал во время мысленного общения с Лизи. К сожалению, иначе с ней разговаривать было нельзя. Лизи не умела говорить. Поначалу он думал, что Лизи притворяется или, что еще хуже, издевается над ним. Потом понял, что, возможно, никакого притворства здесь нет. А когда прожил с ней почти год, смирился с тем, что иначе общаться Лизи не умеет или не хочет. Лишь мысленно, что порой причиняла ему сильную головную боль. Особенно в те минуты, когда Лизи начинала умничать и рассказывать разные истории, которые видела во сне. «Вот бы мне такие сны, – как-то подумал он. «И не мечтай, – ответила ему в мыслях Лизи, – у тебя есть другой дар. Работай над ним». И Вонючка работал. Но пока у него получалось плохо.
