подначивают друг друга. Пита с ними нет, иначе, думаю, я бы не смолчал. Я заметил, что н стал избегать меня и с его стороны это верное решение.
Я потягиваю воду, посмеиваясь над придурками, окружившими доску. Фотки на ней меня особо не интересуют, но совершенно случайно, когда Картер отступает в сторону, мой взгляд цепляется за знакомое лицо. Снимок Руби в нижнем левом углу и мне хочется заехать по роже тому, кто его туда прицепил.
Пока парни продолжают свой бурный обмен мнениями, я пялюсь на улыбающееся лицо Руби и начинаю закипать.
Какого. Блядь. Хера?!
Долго не раздумывая, отталкиваю со своего пути Майка – его имя на доске – и срываю фото Руби, не скрывая злости.
– Кто, нахрен, ее сюда прицепил?! – требую я, обводя каждого из «братьев» яростным взглядом.
– Ты чего, Дил? – оторопев, спрашивает Сэм. Ребята обмениваются недоуменными взглядами.
Мне посрать, что они подумают, но Руби не будет на этой доске.
– Она выбывает, всем ясно?! – Я высоко поднимаю фото Руби, чтобы никто из них даже думать о ней не смел. – Если, блядь, хоть один из вас, задротов, приблизится к ней, шкуру спущу!
Все, кто находится в комнате, молчат, шокированные моей выходкой. Главное, чтобы сказанное мной, до них дошло.
Во мне все еще клокочет, когда я выхожу из кухни, унося с собой фотографию Руби. Жалею, что Пита не было. Надо будет ему объяснить, что Руби Джонс, мать его, неприкосновенна!
– Нельзя быть такой эгоисткой и думать только о себе, Руби, – отчитывает меня Мойра. – Нам с Кевином нужны деньги, ты же знаешь, в каком мы сейчас трудном положении.
Про «трудное положение» я слышу стабильно с тех пор, как восемь лет назад переехала в дом Мойры и ее мужа. Иногда мне хочется сказать, что оно всегда останется таким не потому, что причина в каких-то внешних, неблагоприятных факторах или пресловутом невезении. Все намного проще – это лень Мойры. Мойра живет на пособие по безработице последние лет… даже не уверена, работала ли она когда-нибудь. Кевин водит школьный автобус и звезд с неба тоже не хватает.
Любимое занятие Мойры – плакаться на вечную нехватку денег, при этом ее второе любимое занятие – шоппинг, часто бессмысленный.
Но все равно я благодарна им за то, что они взяли меня к себе после смерти мамы, хотя делать этого были не обязаны.
– Ты можешь спать на диване, когда будешь приезжать, или Кев поставит раскладушку в подвале, – размышляет Мойра.
Сегодня, когда я ей позвонила, и разговор зашел о Дне благодарения, до которого оставалась пара недель, Мойра сообщила мне, что моя комната больше не моя – они сдали ее какому-то знакомому Кева, который будет платить аренду.
Известие меня расстроило. Знаю – дом Мойры и Кевина мне не принадлежит, и все же – это мой дом и другого у меня нет. А теперь у меня даже нет своей комнаты.
– Что с моими вещами? Где они? – Я дергаю за нитку, торчащую из пледа, чувствуя огромную тоску и подавленность.
– С
