шлюп «Нева» в Новоархангельске (Ситхе)
На территории, подконтрольной Компании, колонисты и местные индейцы занимались сельским хозяйством (хотя и без особого успеха), вели добычу в скромных количествах угля, меди, золота, слюды, железной руды. Работали небольшие промышленные предприятия и судостроительные верфи. В целом же благополучие огромной территории целиком и полностью зависело от материковой части империи, откуда поступало продовольствие и основная часть необходимых для жизни вещей. В ответ в Россию шли меха и иные богатства Аляски, за которыми из Кронштадта снаряжали кругосветные экспедиции.
Постепенно одним из главных центров снабжения владений компании стал Петропавловск, на тот момент небольшой городок на побережье Авачинской губы. С 1804 года в поселении существовал склад Российско-Американской компании, деятельность которого контролировал особый комиссионер.
Надо сказать, что собственно Камчатка компанию интересовала совсем мало – все попытки обязать ее менеджмент хоть как-то заботиться о своем главном перевалочном пункте чаще всего оканчивались крахом.
Приведем лишь один пример.
В 1807 году в Иркутске были закуплены 500 пудов[11] различных семян, которые предполагалось использовать для развития хлебопашества. Посевной материал упаковали в 198 деревянных ящиков, из которых на Камчатку были доставлены… восемь! Остальные же попросту бросили «на якутской дороге» – началась распутица, и дальнейшая перевозка стала невозможной. Вот и путешествовали 190 ящиков с семенами аж до 1810 года, когда последние места груза добрались до полуострова.
«Хлеб от сырости воздуха морского, от коего и деревянные ящики защищать его не могли, приходил в порчу и на посев делался неспособным», – горестно рапортовали местные власти.
Кончилось дело тем, что правительство империи в 1828 году разрешило сроком на десять лет иностранцам торговать на Камчатке всем, кроме алкоголя. Впоследствии разрешение было продлено, однако эпоха расцвета торговли на полуострове так и не наступила. Заезжие коммерсанты не видели особой выгоды от торговли в малонаселенном и бедном регионе на отшибе Российской империи.
Вот как описывал Авачинскую бухту начала 1850-х годов геолог и географ Карл фон Дитмар, назначенный в 1850 году чиновником по особым поручениям при военном губернаторе Камчатской области:
«В четыре часа утра мы увидали уже вдали огонек маяка[12], на который прямо и держали. Слева показался острый конус Вилючинской сопки и остров Старичков, а справа – великолепный вулканический трезубец: Коряка[13], Авача[14] и Козел[15]. Вскоре появился и тесный, окруженный высокими, отвесными скалами вход в Авачинскую бухту. Здесь приветствовал нас кит со своим брызжущим фонтаном. Затем мы вошли в своего рода Дарданеллы, образуемые входом в бухту, имея по бокам выступающие из воды, отделившиеся от берега каменные колоссы – слева Бабушкин камень, справа
Около восьми тонн.
Речь идет о построенном в 1850 году Дальнем маяке, о котором рассказ ниже.
Корякская сопка.
Авачинская сопка.
Козельская сопка.
