посетить какое-нибудь соревнование. Иван старательно изображал интерес. Впрочем, порой это действительно было интересно.
Особенно Ивана впечатлили показательные выступления армейских конников на Токийском ипподроме. Алданин с некоторым удивлением узнал от Отта, что японцы являются превосходными наездниками и имеют свою собственную старинную традицию коневодства. Иван смотрел на безукоризненную выучку кавалеристов и видел в их уверенных жестах какую-то другую Японию. Эта Япония была заповедной и дремучей, но по-своему обаятельной. Японским всадникам совершенно не шли европейские мундиры, впрочем, только так они могли рассчитывать на успех в современном мире. Само течение времени велело доспехам остаться лишь на старых рисунках. Алданин оглянулся на лица зрителей на трибунах – эти люди были вынуждены носить европейские одежды. Они были потешны и неловки в них, как европеец всегда будет неловок в кимоно, но только в этом они видели дорогу в будущее. Точнее, не они, а их император. Япония была обречена на плен европейского мундира до той поры, пока желала играть в мире значительную роль.
Собственно, вся программа была лишь подготовкой к главному действу – выезду олимпийского чемпиона 1932-го года в конкуре барона Такэити Ниси. Иван смотрел на выездку в исполнении старшего лейтенанта Ниси и не мог оторвать взгляд. Он никогда специально не интересовался конным спортом, ни разу даже не бывал на Московском ипподроме, и сейчас Ивана больше заинтересовал сам этот человек, а не его навык. Невысокий и худой, как и многие профессиональные наездники, Ниси имел тонкие черты лица и улыбку, которая пугала. Ему был совершенно послушен огромный конь по кличке Уран, а на левом бедре барона нашлось место кавалерийской сабле, которую Ниси взял с собой даже на развлекательное выступление. Иван представил на мгновение, как этот красавчик, имеющий репутацию сердцееда, несётся прямо на него со своей хищной улыбкой и обнажённой саблей. По спине Алданина пробежали мурашки.
После окончания зрелища Алданин с Оттом обыкновенно обедали в каком-нибудь местечке европейского стиля и делились впечатлениями. Военному атташе было скучно в Японии – старый солдат был здесь совершенно вырван из своей среды. Вспомнить прошлое ему было не с кем, держать пари на победу того или иного ёкоздуны8 тоже. Дел же по профессиональной части у Отта было немного. Благожелательная риторика между Берлином и Токио, в общем-то, не касалась военных дел. Во флотском мастерстве Японии у Германии учиться было нечему, а Германии у Японии некогда. В армейских же вопросах Берлин пока что делал большую ставку на сближение с Китаем. С тем из нынешних Китаев, в котором правил Чан Кайши9. Отт писал для посла фон Дирксена отчёты о нынешнем состоянии дел в Императорской армии, но особенного рвения в её изучении не проявлял. Поэтому основной информацией, которую Иван извлекал из общения с ним, были весьма обширные знания военного атташе о сумо, японском коневодстве и бароне Ниси.
Алданин пытался между
Ёкодзуна – высший ранг борца в сумо.
В 1936-ом году Китай формально был единым государством со столицей в Нанкине. На деле же Тибет был де-факто независим с 1912-го года, Маньчжурия оккупирована Японией, а прочие регионы весьма слабо зависели от нанкинского правительства партии Гоминьдан и маршала Чан Кайши, проводя собственную внутреннюю, а порой и внешнюю политику, далеко не всегда согласовываемую с Нанкином. В китайской историографии этот период известен, как «Нанкинское десятилетие».
