под силу транслировать влияние моего дара на всех, кто в нём нуждается?
– И это неизбежно убьёт вас и вашего нерождённого ребёнка, ведь устройство будет черпать ресурс из вас как из донора. Вы не вправе брать на себя подобный риск, вы ведь так хотели это дитя.
– Да… Но разве жизни многих не дороже жизни одного человека или двух? Это ведь естественные подсчёты, верно? – упрямо возразила Ишка.
– Я не думаю, что разумно рассуждать в подобных категориях. Нельзя превозносить ничью жизнь над другой, даже если кажется, что их даже сравнивать грешно. Один, скажем, великий учёный, второй – уличный бродяга. Но жить ведь хотят оба, не так ли? И кто мы такие, чтобы судить, кто больше достоин? Вы готовы принести себя в жертву, леди Ишка, но я предлагаю поискать иной способ. Не разбрасывайтесь своим здоровьем и будущим так неосмотрительно, пожалуйста.
– Ты опекаешь меня, потому что не уберёг моих родителей, Варатти, и перегибаешь с этим палку, желая лишить меня права решать за себя! – вспылила Ишка.
Варатти вскинул руки в защитном жесте, словно испуганный вспышкой её раздражения. Они были давно знакомы и дорожили друг другом, и он вполне годился ей в отцы, но Варатти ставил Ишку выше себя, как леди дома, которому он принадлежал. Она – госпожа, он – слуга, а гнев хозяев страшен всегда. Впрочем, от излишнего подобострастия Варатти тоже был далёк. Такими открытыми и беззащитными можно быть только перед самыми близкими и родными. Он и впрямь горько сожалел, что не сумел ничем помочь ди Гранелям. Теперь в ней воплотилась вся его надежда и единственный барьер против всепоглощающего чувства вины.
– Что вы, я всего лишь хочу, чтобы вы были осторожнее и рассматривали все варианты, прежде чем прибегнуть к самым крайним и крутым мерам! Вы и ваш ребёнок должны жить не ради вашего дара, леди Ишка, а ради себя самих!
– Почему вы так стараетесь ради незнакомых людей? – воспользовавшись секундной паузой, спросила Мира. – Если бы речь шла обо мне, я совсем не уверена, что пошла бы на такую самоотверженность, чтобы выручить чужих.
– Хм… Знаете, наверно, это и разумно. Но неприемлемо для нас, – задумчиво ответила Ишка. – Вероятно, дело в том, что меня просто воспитали так. Я не могу пройти мимо, если вижу горе или боль. Никто не должен страдать от одиночества или чьих-то непомерных амбиций. Возможно, дело в моём собственном эгоизме. В надежде, что, когда в беде окажусь я, мне тоже подадут руку. Я понимаю, что это не сделка и не обмен, и придут мне на помощь или нет не зависит от того, сколько я принесла в мир добра и зла, но меня просто успокаивает думать, что наши старания хоть иногда окупаются, и что мне повезёт.
– Вы, по крайней мере, очень честны с собой. Мало кто может похвалиться тем же самым, – улыбнулась Мира.
– Я всего лишь слабый человек, и признание своих недостатков – способ хотя бы попытаться стать чуть-чуть лучше, – Ишка вздохнула.
Глава 4
Старатос лежал на кровати без сна, подняв руки за голову и закинув ногу на ногу, флегматично
