к двери.
Взявшись за дверную ручку, Тарбей обернулся и сделал молчаливый кивок головой, взглянув на Чалмая.
– Не очень-то разговорчив с нами этот жирный суслик! – недовольно обронил Сатай, переглянувшись с Огул-беком и кивнув на резную кипарисовую дверь с закругленным верхом, за которой скрылся Тарбей. – Не нравится мне это! Может, Тарбей-прощелыга знает то, чего мы не знаем. Может, ему ведомо, что наша песенка спета. Не зря же у нас отняли оружие при входе во дворец.
Встревоженный взгляд Сатая метнулся к Чалмаю.
– Тохтамыш не станет убивать нас, – проговорил тот, скинув с себя теплый верхний чапан и сняв шапку с головы. – Тохтамыш неглуп и понимает, что живые мы ему полезнее, чем мертвые. Спесивый Тарбей просто пытается показать нам, что ныне мы ему не ровня. В прошлом Тарбей кланялся нам, теперь он хочет, чтобы мы ему кланялись. – Чалмай криво усмехнулся. – А может, Тарбей в душе злится на меня за то, что я отказался выдать свою дочь за его сына.
– Скорее всего, причина в этом, – заметил Огул-бек, усевшись на скамью и снимая сапоги. – Отец и дед Тарбея были безродными кочевниками. Тарбей возвысился, благодаря милости Мамая, который тоже не может похвастаться знатными предками. Тарбей давно подыскивает своему сыночку знатную невесту…
– Так ведь вроде Мамай собирался помочь Тарбею в этом деле, – промолвил Сатай, присев на другую скамью.
– Ну да, Мамай обещал Тарбею похлопотать о невесте для его сына, – сказал Чалмай. И после паузы добавил: – Мамай хотел сделать это после похода на Русь. Но теперь Мамаю явно не до Тарбея и не до его безмозглого сыночка. – Чалмай коротко рассмеялся. – Мамай сам остался без гарема, без казны и без войска.
Этот разговор между тремя знатными ордынцами был прерван появлением троих слуг в длинных полосатых халатах, которые внесли в покой еще одну кровать и постельные принадлежности. Следом за слугами появился Тарбей, принесший два масляных светильника.
Эти же слуги, спустя час, принесли ужин незваным гостям Тохтамыша. Перед ужином Чалмай, Сатай и Огул-бек ополоснулись теплой водой в купальне, расположенной в соседнем помещении.
– Гляди, как нас угощают! – молвил Чалмай с набитым ртом, обращаясь к Сатаю. – Если бы мы были не нужны Тохтамышу, разве стали бы нас здесь кормить до отвала.
Соглашаясь с Чалмаем, Огул-бек поспешно закивал головой, слизывая со своих кривых толстых пальцев арбузную патоку. При этом он ободряюще подмигнул Сатаю. Мол, не тревожься понапрасну, приятель!
Сатай хранил молчание, налегая на шашлык из нежного джейраньего мяса. По его лицу было видно, что он поражен и восхищен щедрым угощением Тохтамыша. Чалмай принялся рассуждать о превратностях судьбы и о всевидении Аллаха, который все видит и награждает своей милостью тех, кто этого достоин. Грешники же и негодяи всех мастей рано или поздно подпадают под гнев Аллаха, который лишает их всяческой удачи в делах.
