едва отправив свою молоденькую жену под присмотром ее добродетельной матушки за границу, сам на две-три недели задержался еще в России, ибо был вынужден заняться наконец-то срочным выкупом своего же, давно, еще в годы бесшабашного своего гусарства, заложенного им крупного имения в Тамбовской губернии, дабы оно не ушло с молотка.
Кроме того, он должен был, как человек порядочный, ввиду своего вступления в брак, решить окончательно некоторые пикантные вопросы своей прежней, холостяцкой жизни, покончить с некоторыми своими прошлыми романами и заручиться, что ни одна из его прежних кливреток ни словом ни делом не станет более между ним и его законной супругою.
Впрочем, ни одна из его прежних кливреток, как это порой бывает в иных страстных романах, к его вящему недоумению, так ни разу и не понесла от полковника.
Хотя он сам этому не придавал никогда и никакого значения.
В те давние времена, как впрочем и по ныне, браки по расчету были не редкость, а в данном случае он был еще и весьма поспешным, поскольку отец молодой графини, человек очень преклонных лет и уже – безнадежно больной, весьма и весьма торопил дочь, чтобы успеть до своей близкой уже смерти расчитаться хотя бы с самыми настырными кредиторами и не оставлять свои долги на сына, юного кавалергарда.
Брак по расчету, господа, есть очень нехорошая вещь. Ведь он сам по себе предполагает не только отсутствие любви, но и оставляет молодое сердце свободным, пустым, а потому – постоянно ищущим любовь по белу свету и когда это сердце находит, наконец, свою любовь, оно трепещет, оно загорается, в нем тут же теплом и светом заполняется вдруг эта пустота – тут и являются разные необычные или самые обыкновенные, это как посмотреть, жизненные случаи, и вот об одном из них и пойдет сегодня речь.
Так вот. Наша молоденькая княгиня, дождавшись, наконец, своего мужа-полковника, очень недурно провела в Баден-Бадене время и вернулась с курорта уже в интересном положении и вот ровно почти через девять месяцев благополучно разродилась двойней.
Она сама, ввиду всегдашнего отсутствия мужа, то на охоте, то зрителем на маневрах, то по торговым делам – назначила новорожденным мальчикам имена, каковые и были дадены им при крещении и записаны в метрики местной Святопокровской церкви: Николай и Василий.
Имена эти самые простые, ничего ровным счетом не значащие и, как это ни странно, не встречающиеся ни в обозримой генеалогии рода самого князя N., ни среди отцов-дедов-прадедов молодой княгини. Что тут же стало предметом особенного обсуждения среди их соседей-дворян. И потому, возвратившись из очередной своей коммерческой поездки, князь был поставлен перед фактом благополучного принятия таинств православия обеими его близнецами и, весьма удивившись такому их простому наречению, отнес все это к излишнему народолюбию своей юной жены, которое в те либеральные времена было не таким уж и редким среди просвещенной части русского дворянства.
Прошли еще тридцать лет, а ведь у нас в России-матушке даже облака на небе плывут гораздо медленнее, чем иной раз пролетают целые годы. Княгиня, которая к тому времени уже давно преставилась Богу, оставила своему, уже весьма престарелому мужу братьев-близнецов, двоих веселых какой-то южно-русской веселостью драгунских офицеров, как один, худющих и длинноносых, громадные долги в модных петербургских салонах и несколько толстых тетрадок дневников, в том числе и оставшихся от чудной поры ее девичества.
Старый князь, страдая одышкой и проклиная свою ужасную подагру, с неизменной трубкой во рту, под седыми усами отставного полковника, с каждым годом становился все более противным, капризным и ушлым, денно и нощно вызывая страх у сенных девок и надоедая визитами своему адвокату, который был нанят им, чтобы отсудить у некоторых своих бывших крепостных ихние выкупные платежи.
В такие дни князь, до самого вечера, а то и до вечера следующего дня отсутствуя в имении, был причиною полного затишья и безделия там, ибо все живое и, как казалось, и все неживое тут же по его отъезду впадало в настоящую спячку.
А в те дни, когда он не велел закладывать конную пару, чтобы ехать в город, или в поля на охоту, его прислуга, включая старого повара Порфирия, старалась просто не попасть скучающему старому барину на глаза, ибо он от великой скуки своей мог заставить дворню делать всякую нелепицу, а то и какую-нибудь богопротивную непристойность.
В эти серые дни, когда с утра моросил тягучий ленивый дождик, а дороги становились размыты, старый князь N. проводил обычно в одиночестве, у жарко натопленного камина, перечитывая старые свои охотничьи журналы или перелистывая подшивку «Губернских ведомостей» тридцатилетней давности, где в некоторых номерах, помеченных им особыми закладками, иной раз мелькала и его фамилия, или ворошил и перебирал старый семейный архив.
Один раз, в самом темном углу старого комода, на глаза ему попалась старинная папка из плотной кожи, тщательно перевязанная тесьмою. Князь был немало удивлен: ведь он постоянно перебирал все бывшие там
