ну же, садитесь, будьте как дома. Аделаида!
Девочка выступила из тени. Ей не больше девяти, подумал мистер Блит, так что по закону она уже должна учиться в школе: новый закон о начальных школах, делавший обязательным обучение детей до достижения тринадцати лет, был введен как раз за два года до описываемых событий. Но совесть мистера Блита по своей призрачности была подобна этой девочке: слишком неосязаемая, чтобы задавать вопросы, слишком смутная, чтобы протестовать. Так что оба они – и совесть, и дитя – оставались безмолвными, пока миссис Холланд распоряжалась насчет чая, и столь же иллюзорны были их дальнейшие проявления.
Повернувшись наконец к своему гостю, миссис Холланд наклонилась и, легонько постукивая его по колену, произнесла:
– Ну? У вас ко мне есть дельце, не так ли? Не робейте, мистер Блит. Доставайте, что у вас там в портфеле – какие такие секреты.
– Кое-что есть, кое-что… – согласился стряпчий, – Хотя, строго говоря, никаких особенных секретов, ведь наша договоренность составлена на вполне законных основаниях…
Голос мистера Блита обладал свойством постепенно стихать к концу каждого пассажа, так что казалось, он всегда готов был пойти на попятный в самый последний момент. Но миссис Холланд энергично закивала головой.
– Точно, – сказала она. – Чистая игра, без всяких фокусов и выкрутасов. Вот это по мне. Валяйте дальше, мистер Блит.
Мистер Блит распахнул свой кожаный портфель и вытащил какие-то бумаги.
– Я ездил в Суэлнес на той неделе и заручился согласием известного нам джентльмена на условиях, оговоренных в прошлую встречу…
Тут в комнату вошла Аделаида с чайным подносом, и стряпчий умолк. Девочка поставила поднос на замусоренный маленький столик, сделала реверанс миссис Холланд и безмолвно вышла. Пока старуха разливала чай, мистер Блит продолжил:
– Гм-м… Теперь условия… Оговоренный предмет будет положен на хранение в банк Хаммонда и Витгроува на Винчестер-стрит.
– Какой такой оговоренный? Не виляйте, мистер Блит. Давайте-ка без этих штучек.
Стряпчий, по мере сил избегавший называть вещи своими именами, был, кажется, обескуражен подобной прямотой. Он понизил голос, подался вперед из своего кресла и оглянулся, прежде чем начать говорить.
– Гм-м… Рубин будет положен в банк Хаммонда и Витгроува и оставлен там вплоть до смерти вышеназванного джентльмена, после чего в сроки, установленные им в завещании, надлежащим образом мы – я и э-э-э… миссис Троп – засвидетельствуем…
– Кто такая? Соседка?
– Служанка, мэм. Правда, не очень надежная: она пьет, как я понимаю, но ее подпись на документе будет, конечно, вполне действительна… Гм! Рубин будет, как я сказал, у Хаммонда и Витгроува до самой смерти вышеуказанного джентльмена, после чего он станет вашей собственностью.
– И все по закону, верно?
– Совершенно верно, миссис Холланд…
– Ни
