сразу отказала. Это его немало расстроило. Он писал Марии трогательные письма с просьбами ответить взаимностью, но все безрезультатно. Уже в старости граф признавался: «Нельзя не сознаться, что если во мне пробудились высшие, благородные, оживленные сердечным чувством стремления, то ими во многом я обязан любви, внушенной мне Марией Раевской. Она была для меня той Беатриче, которой было посвящено поэтическое настроение, и благодаря Марии и моему к ней влечению я приобрел участие к себе первого русского поэта и приязнь нашего знаменитого Адама Мицкевича».
Сергей Григорьевич Волконский воспитывался в строгих католических традициях, поэтому сватовство проходило так, как то было принято в церемонном XIX веке. Он послал отцу невесты письменное предложение руки и сердца, что говорило о его глубоком уважении не только к самой Марии, но и ко всей ее семье. Генерал Раевский знал о том, что Волконский состоит в тайном политическом обществе, и мог предугадать будущую трагедию, но все-таки не отказал ему. По-видимому, в женихе он увидел именно те качества, которые были присущи ему самому: патриотизм и благородство духа.
Когда Николай Николаевич вызвал Марию к себе в кабинет и прочитал ей письмо от князя Волконского, он понял, что не ошибся в выборе. Если бы дочь не испытывала к князю сердечного влечения, она бы ответила решительным отказом, а не томным кивком и едва сдерживаемой улыбкой. В честь помолвки Раевские и Волконские устроили грандиозный бал, где Мария познакомилась со своей свекровью. Нежная красота Марии привела все семейство Волконских в восторг, а когда она запела, Александра Николаевна заявила, что сноха непременно должна отправляться петь в Италию.
Вечер был омрачен только одним событием. Когда Мария танцевала с будущим мужем, она случайно задела свечу, и роскошное платье загорелось. Что это было, как не дурное предзнаменование? Однако с помощью Сергея Григорьевича несчастье удалось предотвратить, а наутро о нем и вовсе забыли.
Свадьба состоялась 11 января 1825 года, и Мария с удовольствием погрузилась в хлопоты по устройству уютного семейного гнездышка. Она заказывала изысканные занавеси из Парижа, ковры и хрусталь из Италии, много хлопотала по поводу конюшен и питания новой прислуги. Об этом она писала своей сестре из Одессы: «Дорогая Катенька! Ты пишешь о своих занятиях по хозяйству, что сказала бы ты, видя, как я хожу каждый день на кухню, чтобы наблюдать за порядком, заглядываю даже в конюшни, пробую еду прислуги, считаю, вычисляю, я только этим и занята с утра до вечера и нахожу, что нет ничего более невыносимого в мире.
Если папа в Киеве, умоляй его приехать к нам, я все приготовила к его приезду, велела повесить занавески и меблировать комнаты, так же как в помещении Орловых и братьев. Приезд их для меня был бы праздником, особенно Александра. Как я была огорчена тем, что он отказался от этого путешествия. M-mе Башмакова все время восхваляет его и тебя. Она как нельзя более предупредительна и должна считать меня очень угрюмой, так как я вообще совсем не любезна от природы, а теперь меньше, чем когда-либо».
Печаль
