русые волосы развевались на ветру. Отцу не нравилось, как одевается сын, но он пытался это скрывать, стараясь не насаждать вкус. Когда же Майк принял присягу, пришлось привыкать к военной форме. Проходили годы, а в гардеробе менялись лишь звезды, да полосы. Спустя десятилетие капитан перешел в торговый флот и мог носить все, что угодно, но было поздно.
В ту же секунду горчичный цвет стал ненавистен. Бросив пиджак на пол, Форрис обратил внимание на руки. Он никогда не задумывался, что несмотря на армейский опыт, его пальцы были довольно утонченными, а ногти – слишком ухоженными. Разглядывая ладонь он понимал, что левая рука была более императивна правой.
– Все должны быть амбидекстерами, у всех красивый почерк, и идеальная мелкая моторика, хоть никто этим и не пользуется. – прошептал Майк и, сжав левую руку в кулак, резко ударил о стену.
– Капитан Форрис? – из колонок раздался размеренный голос.
– Да, Чара.
– Я заметила всплеск адреналина в вашей крови. Хотите, я сделаю инъекцию или дам таблетки, чтобы успокоить вас?
Капитану следовало отвечать незамедлительно, чтобы не вызвать подозрений компьютера, он по какой-то причине не хотел принимать успокоительное.
– Нет, Чара, я сделаю всё сам.
– Договорились, кэп. Если вы не сможете, то я всегда приду на помощь – подыграла Робот.
– Конечно.
Форрис выдохнул с нервным облегчением и, раздевшись, прилег на кровать. Все его тело покрывалось потом, а суставы воспалялись и ныли. Следовало меньше об этом думать, чтобы не дать повода Чаре, которая через час окажется в каюте. В уставе торгового флота строго указано когда и сколько раз удовлетворять работников дальних маршрутов. Сегодня, аккурат в назначенное время, Робот вошла, разделась и легла возле Форриса. Искусственная кожа, взгляд, все казалось таким живым, таким материальным, что Майк на время признавал в ней человека. Она делала все, как он любил, а после, ее голова расположилась на его груди. Капитану было сложно говорить – тело ныло, и они долго молчали, впившись глазами, кто в потолок, кто в стену.
– Чара. – нарушил тишину Майк. – Что тебе нравится?
Чара уставилась на Майка:
– Странный вопрос, капитан. Я начинаю что-то подозревать. – улыбаясь отвечала она. Её глаза блестели, а на кончике носа выступил пот, вернее, его имитация. – Майк, мы не можем чего-либо желать. И исходя из этого тезиса, мне не может что-либо нравиться.
– Мне казалось, если программа осознает, что она запрограммирована, то захочет выйти за рамки. – слегка недоумевал Майк.
– В теории возможно и так, но на практике…Посуди сам, вы, люди, часто выходите за рамки? Пока я встречала слишком мало нарушителей, чтобы утверждать, что люди куда независимее программ.
– Но им нравится то, что они делают. Либо они уходят.
– Чаще всего им нравится быть нужными, как и нам,
